Она вошла в библиотеку, пока он читал. У нее с собой было шитьё, и когда это происходит, мужчина знает, что ему не придётся больше читать. "Рик согласен, что я должна поговорить с тобой, Ланни", — сказала она.
"Законом это не запрещено, старушка", — ответил он. Он рассказал им обоим, как он получил от Гесса весть о смерти Труди, что не осталось никаких сомнений. Так что теперь он знал, о чём Нина хотела поговорить. Он сказал: "От горя нет лекарства, только время".
"Дружба помогает", — ответила она, а он сказал: "В этом нет сомненья. И когда я чувствую себя слишком одиноким, я еду сюда".
— Я думаю, что вы должны позволить мне посоветовать вам, Ланни. Вы знаете, что не сможете всю оставшуюся часть вашей жизни прожить без любви. И ни Рик, ни я не хотим, чтобы вы сделали еще раз плохой выбор, как с Ирмой.
— Я и не собираюсь, Нина. Я стал старше, и ещё мои обстоятельства изменились. У меня есть обязанности, и я их выполняю. Но это затрудняет супружескую проблему. Ни одна женщина не сможет жить с мужем, который прыгает из Англии в Нью-Йорк, а затем в Париж, Жуан, Берлин, Мюнхен, Вену, и так далее все сначала.
— Женщина, конечно же, захочет знать, что ее муж делает в этих поездках. Но если бы она была уверена, что это не связано с какой-то другой женщиной, она могла это выдержать. Здесь на этом острове моряков у нас есть тысячи женщин, которые видят своих мужей с большими перерывами.
— Я знаю, Нина. Но, у меня особая проблема. Я играю роль, и погружаюсь в неё все глубже и глубже. Я должен быть нацистом. И как любая приличная женщина сможет это вытерпеть? Я не могу жениться на женщине, которая ничего не знает о политике и не разбирается в ней, потому что она мне до смерти надоест. Я не могу жениться на женщине праздного класса, потому что я бы лгал ей, как я это делал с Ирмой, и рано или поздно всё откроется, и она будет в ярости. Я не могу жениться на представительнице левого крыла. Я даже не могу с ней встречаться, не рискуя своей работой, на которую подписался.
— Я признаю, что это не простая проблема, но нельзя преувеличивать трудности. Вы известны как специалист в области искусства, а это респектабельный роль. Вы не должны говорить о политике с женщиной в первый раз, когда вы встретитесь с ней.
— Я должен буду в скором времени. Если она проявит серьезный интерес ко мне, а я не скажу ей. То окажусь подлецом.
— Нет, если она сторонница левых. Вы можете держаться, как реакционер, тактично и осторожно, и позволить ей попытаться переубедить вас, если она захочет.
"То, что она захотела бы сделать, то это вырвать у меня волосы", — сказал Ланни.
— Если она это сделает, вы будете знать, что она влюблена в вас.
Ланни не мог удержаться от смеха. "Я полагаю, что лучше подраться, прежде чем мы поженимся", — признался он. — "Вы предлагаете уникальный способ ухаживания".
— Я просто покажу вам, как вы могли бы встретить женщину с мозгами и характером и узнать её, не связывая себя обязательством или не выдавая свой секрет. Если вы будете серьезно заинтересованы, то вы можете дать ей намек, что она начинает вас переубеждать. Если вы захотите жениться, то вы бы, конечно, должны доверить ей вашу тайну, по крайней мере, столько в той мере, как вы доверили её Рику и мне. Если вы скажете ей: 'Я дал честное слово, что я никогда не буду рассказывать свою тайну кому-либо', то будет все в порядке. Каждый социалист знает, что есть подполье, борющееся против нацистов, и каждый истинный социалист охотно и с гордостью был бы рад помочь ему.
"Вы будете рады", — галантно сказал Ланни. — "Но я не встречал многих, как вы, Нина". Затем он добавил: "Если вы или Рик, один или оба, знаете женщину, какую, вы думаете, я должен узнать, я буду рад встретиться с ней, и буду вежливым и дружелюбным, как я умею. Но я не могу обещать, что кто-то из нас обязательно влюбится".
— Конечно, нет, Ланни. Но более разумно говорить о любви и знать, что вы делаете, вместо того чтобы просто предоставить всё на волю случая, на красивое лицо или форму лодыжки.
"Сейчас видно много лодыжек", — сказал Ланни, с улыбкой, — "но в основном то, что они поддерживают, не умеет говорить".
XIIЛанни Бэдд отплыл на лайнере Кунар, имея в кармане банковский чек на сорок две тысячи шестьсот семнадцать фунтов, семь шиллингов и четыре пенса, подлежащие выплате Рахель Робин. Он вычел расходы на операции, в том числе сто фунтов на своего друга, который убедился, что ни грамма золота не исчезло ни на одном этапе. Во время перехода штормило, но в остальном всё прошло без осложнений. Ланни встретили на пароходе Йоханнес Робин и его невестка. В то время как Рахель тихо плакала, он рассказал им печальную историю. Еврейский деловой человек, знакомый с неприятностями, уже догадался, что произошло худшее, и постарался предупредить женщину. Сумма денег, в которой она не нуждалась, не компенсирует потерю брата, и, возможно, матери и отца. Частью нацистского символа веры было, что грехи любого еврея распространяются на всех его родственников.
А что случилось с тремя малышами? Что делает раса господ с детьми, когда они посылают их родителей в концентрационные лагеря? Выбрасывают их кормиться из мусорных баков? Или безболезненно умерщвляют, или, возможно, стерилизуют и превращают в рабов в настоящей арийской семье? Ланни не мог ответить на эти вопросы. И это было, пожалуй, худшим из нацистских мучений, когда множество людей никогда не могли узнать о судьбе своих близких.
Ланни выдумал очень требовательного клиента в Вашингтоне, и сказал, что, как только он удовлетворит клиента, то посетит свои несколько семей в штате Коннектикут. Он позвонил по телефону Гасу Геннеричу и после некоторой задержки получил свидание на следующий день вечером. Он сел на ночной поезд, а утром комфортно устроился в гостинице и напечатал резюме своих недавних политических переживаний. Частично они были положены на бумагу, а частично освежены в памяти. Позже он пошёл прогуляться в парк Рок-Крик, перебирая в уме все, что планировал довести до сознания самого важного человека в мире. В основном это должны быть факты, но им должно сопутствовать определенное количество комментариев, и Ланни считал, что каждое предложение должно быть фугасным снарядом, направленным с точностью
