— Я привык получать секретную информацию, мистер Бэдд, и вы можете быть уверены, что я умею хранить её.
— Но эта никогда не должна, ни при каких обстоятельствах, стать известной даже намеком любому другому лицу.
— Я обещаю, если, конечно, это не противоречит интересам Соединенных Штатов.
— Ничего подобного. Много лет назад я встретил в Берлине молодую пару, художников и также убеждённых социал-демократов, работающих за свободу и просвещение своей страны. Когда пришли нацисты, эта пара ушла в так называемое подполье. Мужчина был схвачен, и без сомнения, погиб много лет назад. Женщина продолжала свою опасную работу в Берлине, и я временами снабжал её деньгами, которые зарабатывал в качестве комиссионных от сделок с картинами. Когда гестапо схватило всех её коллег и вышло на ее след, мне удалось переправить ее через границу. Через год или чуть позже мы тайно поженились в Англии. Вы можете видеть, как это довлеет над моей жизнью, и делает невозможным для меня быть размеренным.
— Вы имеете в виду, что она продолжает до сих пор заниматься этой деятельностью?
— Ничто не может заставить ее остановиться. Я рыщу по Европе, покупаю картины для американских клиентов и зарабатываю деньги, которые отдаю ей. Я не вхожу в подробности о том, что она делает. Речь идет о доставке истины в страну, которая попала в руки отца лжи[4].
— Я вполне понимаю, мистер Бэдд, и, естественно, я сочувствую такой деятельности.
— Я использую социальное положение моей матери и отца, а также их друзей. И, конечно же, репутацию, которую мне удалось создать, как эксперта в области искусства. Это дает мне законные основания для выезда в любую другую страну, встречи с видными деятелями, и возможности слышать то, что говорят инсайдеры. Я посетил Гитлера в Коричневом доме в Мюнхене и в его резиденции Берхтесгаден. Я бывал на охоте с генералом Герингом. Он пытался нанять меня в качестве своего секретного агента. Как я уже рассказывал профессору Олстону, я отказался брать его деньги, но обещал рассказывать ему новости по дружбе. То, что я ему говорю, я уверен, что он уже знает, или, что не принесёт никакого особого вреда.
— Потрясающе, мистер Бэдд! Может быть стоит, чтобы вы время от времени посещали меня и рассказывали мне, что вы узнали от генерала Геринга?
— Я думал об этом, сэр, что я боюсь, что это может убить мои возможности в Германии, и поставить гестапо на мой след. Вы живете в центре внимания. И потому что я был до недавнего времени женат на очень богатой женщине, мне тоже была уделена большая доля внимания. Многие журналисты знают меня, и как я мог бы прийти в Белый дом, не возбуждая их любопытства? Мне не нужно вам рассказывать, что посольство Германии кишит шпионами, и всё интересное сразу передаётся кодом по телеграфу в Берлин.
— Все это так, но ведь и мне часто приходится действовать тайно, и у меня есть способы обеспечить это. Существует так называемая "социальная дверь" в Белый дом, и мои друзья могут часто проскользнуть незамеченными. Кроме того, у меня есть среди моих личных телохранителей человек, которого я знаю с самого его детства и которому я доверяю. Он не будет знать ваше имя. Мы выберем кодовое слово, и в любое время, как вы свяжитесь с ним, назвав это слово, он будет сообщать мне об этом, а я установлю время, когда он может привести вас ко мне. Вы будете называться "АП", то есть, "Агент Президента" и будет иметь номер. Я считаю, что следующий номер 103.
— Очень хорошо, мистер президент. Если вы чувствуете, что я могу быть вам полезен в этом качестве, я сделаю все возможное.
— Ведите счет расходов, он будет компенсирован из моего секретного фонда.
— Нет, этого не нужно, я могу заработать много денег. Я должен делать это, потому что это мой камуфляж.
— Но вы хотели бы использовать деньги для вашего дела, не так ли?
— Я иногда зарабатываю больше, чем может безопасно потратить моя жена и ее коллеги, а также то, что я делаю для вас, ничего не добавит к моим расходам. Позвольте мне быть одним из ваших служащих с окладом один доллар в год.
XVФДР нажал кнопку на своем столе, и появилась женщина-секретарь. "Мисси", — сказал он, — "Я хочу немедленно поговорить с Гасом". Когда женщина ушла, он сказал Ланни: "Выберите кодовое имя. Необычное, но легко запоминаемое".
Посетитель подумал. — "Как насчет Захарова?"
"Отлично!" — с усмешкой сказал другой. — "Как долго вы планируете пробыть в этой стране?"
— Пару недель. Я здесь, чтобы пообщаться с моими клиентами.
— Вы сможете увидеть меня снова, прежде чем уедете?
— Конечно, если вы хотите.
— Я хочу продумать список вопросов для вас, а также информацию, которую вы захотите попытаться получить для меня.
— Вы обязательно услышите обо мне.
В комнату вошел моложавый человек, походивший на футбольного защитника. "Гас", — сказал президент, — "этот джентльмен особый друг, которого мне придется временами видеть. Посмотри на него внимательно, чтобы узнать его, когда будешь встречаться с ним. Ты не будешь знать его имени. Мы выбрали кодовое имя, которое он будет использовать по телефону, по почте или по телеграфу. Это имя Захаров. Крепко запомни его".
— Захаров. O.K., Шеф.
— Всякий раз, когда он позвонит или даст телеграмму, ты укажешь время и место, где он может встретить тебя через несколько часов. А потом доложишь мне, и я назначу встречу, на которую ты приведешь его ко мне. Никто еще не должен знать о нем ничего, и ты не будешь упоминать о нём ни при каких обстоятельствах. Это ясно?
— O.K., Шеф.
— Дай ему свои телефонные номера в Вашингтоне и в Покипси, и в любом другом месте, где он может тебя найти. Затем, обращаясь к своему гостю: "Не смогли бы позвонить через неделю или две?"
"Конечно", — ответил Ланни.
— Его зовут Гас Геннерич, и он был нью-йоркским полицейским. Поговорите с ним немного, чтобы он мог узнать ваш голос по телефону.
Ланни обратился к бывшему полицейскому, который не сводил с него глаз ни на минуту. "Мистер Геннерич, я только что провёл пару самых интересных часов моей жизни. Я встретился с великим и мудрым человеком, которому мы можем доверять. Он делает работу
