История восемнадцатая. Особняк Василия
— Ну вот, — разобралась Вера. — Мы должны попасть на набережную Мойки. Только здесь первые номера. А нам последние нужны.
Они отправились по набережной. Лилле шёл всё время прямо, на полной собачьей скорости.
— Если эта ночь не полярная, значит, она когда-нибудь закончится… — вздохнула Птичка.
— И очень скоро, — тревожилась Вера.
Ей казалось, что она попала не в город, а в картину, потому что такое можно только придумать и нарисовать — никак не построить. Над рекой и над резной решёткой моста застыла дымка. Вера почему-то решила, что если войти в эту дымку, то непременно станешь невидимым. Дома прижимались друг к другу — то низкие, то высокие, и все разноцветные.
— Интересно, в этих домах живут привидения? — спросила Птичка.
— Наверняка. Вот если бы я был привидением, я бы точно поселился здесь.
— Интересно, а бывают привидения птиц? — продолжала Птичка.
— Ты что это? — удивился Лилле.
— Ну вот, например, у графини жила любимая полярная куропатка. И, например, она умерла. Усопла, так сказать. Станет эта куропатка привидением или нет? — рассуждала Птичка.
— Мне кажется, графиня не стала бы держать у себя куропатку, да ещё и полярную! — ответил Лилле.
— А что ты имеешь против?
— Тихо! — вмешалась Вера. — Мы можем кого-нибудь разбудить. Скоро рассветёт. А мы должны успеть до утра. Лилле, стой, подожди.
Он остановился. Вера прищурилась и со знанием дела произнесла: «Мойка. Один один два. Пойдём дальше».
— А чем нам это поможет? — спросила Птичка.
— Не знаю. Просто, мне кажется, это уже большая цифра и скоро будет дом Василия. Подснежница говорила, что там много цифр.
Птичка взлетела и с высоты закричала:
— Башня на горизонте! Я вижу башню! Все налево!
Они подошли к огромному заброшенному дому. Видно было, что в нём давно никто не живёт. Высокая башенка с окнами, ржавые резные ворота, во дворе — фонтан, который много лет как забыл, что такое вода. Казалось, в этот дом невозможно войти: ворота неподвижны, двери забиты, за пыльными окнами — темнота. Правда, со стороны набережной, где был парадный вход, дом ещё держал лицо и смотрелся торжественно и жутковато. Но со стороны фонтана особняк походил на разрушенный замок.
— А вы уверены, что нам сюда? А то, может, не сюда всё-таки? — спросила Птичка.
— Похоже, сюда. — От страха Лилле опустил уши.
— Я боюсь. — Вера сняла Птичку со спины Лилле и прижала к себе.
— Давайте обойдём этот милый уютный дом, — предложил пёс.
Они прошли чуть дальше, и Вера увидела:
— Вон! Лошади! Смотрите!
У низкой незаметной двери стоял тарантас. Две лошади — одна серая, другая чёрная — что-то жевали и прядали ушами.
— Ну… Кто будет стучать? — поинтересовалась Птичка. — Вот тут и камешек подходящий.
— Конечно, я. — Вера подняла камень и четыре раза постучала в заколоченную дверь.
— Если мы туда попадём, это будет счастье, — сказал Лилле.
— Счастье будет, если мы оттуда выйдем! — И Птичка спрятала голову под крыло.
История девятнадцатая. У архивариуса
Они услышали, как кто-то внутри кашляет, кряхтит и что-то бубнит. Вдруг на заколоченной двери стали расти резные цветы — она на глазах превратилась в новую, блестящую от лака, с металлической ручкой в виде головы дракона. Эта волшебная дверь отворилась, и они увидели самого архивариуса — седого старичка в сиреневой пижаме.
Он щурился и хмурил брови:
— Ну, здравствуйте, конечно, милые призраки. Но разве вы не знаете, что мой приёмный день — среда? А сегодня только вторник!
— Призраки? — удивилась Птичка. — Неужели я уже стала призраком полярной куропатки?
— Вы ошиблись, мы не призраки, — учтиво поправила Вера.
— Как это? Может, в таком случае вы ошиблись? Я с живыми не работаю!
— Мы от Подснежников, — догадался сказать Лилле. — Они вам передавали лучшие пожелания.
— Да. Самые лучшие, — подтвердила Птичка.
— От Подснежников?! Так что же вы стоите? Прошу!
Они прошли по коридору в огромную залу. С потолка, расписанного золотом, свисала люстра со свечами, на стенах красовались картины — словом, это был самый настоящий графский особняк.
— А с виду-то не скажешь, — заметила Птичка.
— Не так уж это и плохо — быть призраком! — восхитился Лилле.
— Плохо, плохо, — вздохнул Василий. — Я, как могу, помогаю. То дом отвоюю, то сарайчик. С жильём сейчас большие проблемы. Столько народу в городе стало.
— Но вы-то славно устроились! — Птичка ещё раз оглядела залу.
— Ну, во-первых, я почётный призрак Петербурга, а во-вторых, я здесь не задержусь. Скоро дом будут реставрировать, и тогда придётся искать новое место. Ведь мы, призраки, можем жить только в том доме, где нет людей. Но я, признаться, рад за этот особняк: он снова станет красивым и светлым, каким я его знал раньше! Садитесь, друзья, не стойте!
Вера села в бархатное кресло, а Птичка разместилась на камине. Лилле лёг на мягкий цветной ковёр.
— Вы извините, — забормотал Василий, — я не при параде. Вообще-то я спал.
— Это вы нас извините, — сказала Вера, — но мы по делу.
— Хотя мы и не призраки, — добавила Птичка.
— Что случилось?
Вера поудобнее устроилась в кресле и долго рассказывала всё по порядку. Про болезнь Вари и бусину карманного карлика, про Подснежников и усатое имя Сказочника, про Растекайс и троллей… Она забыла только про странную встречу с женихом и невестой. Василий внимательно слушал и, когда Вера закончила, сказал:
— Ну конечно, я знаю вашего Сказочника! Помню, лет пять назад ездил я к нему в Финляндию — просто так, без всякого повода. Люблю иногда выбраться и навестить старых друзей. Сакариас — интереснейший собеседник!
— Как? Как его зовут? — перебила Василия Птичка.
— Сакариас Топелиус его зовут. Странно, что вы о нём ничего не слышали.
— А вы расскажете? — попросила Вера.
— Что нам ещё остается? Уже светает. Днём вашей компании лучше не высовываться. Дождитесь темноты, и тогда — прямиком в Финляндию. А пока я приготовлю завтрак. Я тут один живу, всё приходится делать самому.
История двадцатая. Сказочник
— Кстати, — начал Василий, накрывая на стол, — надо будет непременно послать Сакариасу поздравительную открытку двенадцатого марта.
— У него день рождения? — спросила Птичка.
— Нет, в этот день он умер.
Птичка, Лилле и Вера удивлённо переглянулись.
— Он умер? — переспросила Птичка. — Как это так? Мы же собрались ехать к нему!
— Ничего страшного, — успокоил Василий. — С кем не бывает. У нас, призраков, это называется по-другому: Примариус Наталис, или Главный День Рождения. Скажу по секрету, призраки любят поболтать между собой по-латыни. В такой день мы шлём друг другу поздравительные открытки, собираемся, поём песни. А в этом году у Сакариаса юбилей!
Вера смотрела на Василия испуганными глазами. Казалось, она вот-вот заплачет.
— Не бойся, — сказал Василий. — Сказочники не умирают.
— А все остальные? — заволновалась Птичка.
— И все остальные тоже. Сакариас с радостью вас примет и наверняка что-нибудь придумает. Он с детства любил, чтобы сказки заканчивались хорошо. Даже самые грустные сказки.
— А он уже с детства был Сказочником? — спросила Вера.
— Нет, он просто любил
