Кстати, в комнате отдыха имелась и старенькая PlayStation 3. По иронии судьбы ей владели неонацисты «Дикие Парни». Но, так как ни чёрные, ни латиносы не подпускали их к своим телевизорам, то качкам со страшными татуировками в виде черепов, свастик и кельтских узоров приходилось заниматься тонкой дипломатией, упрашивая «грязных ниггеров» и «вонючих спиков» дать время, чтобы поиграть на приставке. Спики и ниггеры иногда снисходили, давали время… но большей частью играли сами. Угрюмые неонацисты стояли в стороне, дожидаясь, когда одному из цветных надоест, чтобы подхватить его джойстик.
Забавно было смотреть, как реальные гангстеры, в чьих огромных ручищах пропадали контроллеры от приставки, возбуждённо играли в GTA V, совершая многочисленные преступления, наказанием за которые было попадание в виртуальную полицию и лишение пары тысяч ненастоящих долларов.
Хаген убедился, что если в одном месте собрать толпу мужчин, то это место неизбежно превратится в школьный двор. Тут были те же правила, те же игры, те же группировки. Даже тот же страх перед «взрослыми», то есть перед тюремной администрацией. Над слабыми «ребятами» здесь так же издевались, забирали еду и обижали.
На этот раз Хаген не был среди тех, кого обижали. Многие заключённые уже знали о силе кулаков Синеглазки, поэтому с каждым днём становилось всё меньше и меньше тех, кто хотел бы проверить, так ли он хорош, как говорят.
Впрочем, Хаген не превратился и в того, кто обижал слабых. Он даже простил Тревора, который завёл его в смертельную ловушку в коридоре. Тот так удивился доброте Майка, что начал всячески подхалимничать, выражать заботу и льстить. Ходил за Хагеном как слуга. Выдвигал стул в столовой, вызывался бегать в библиотеку и приносить книжки. «Shestiorka!» – заметив это, презрительно сказал Роман по-русски, но Майк его не понял, а переспрашивать не стал.
Майк столкнулся с очередным прозрением: смотреть на то, как кого-то унижают, было трудно, но ещё труднее, когда кто-то готов унижаться сам.
Его угнетал вид перекошенного лица Тревора, готового выполнить любой приказ хозяина. Благодарность забитого человека тяготила. Тем тяжелее было показать ему кулак и сказать:
– Отстань от меня, пока цел, ж… Трев! – слово «жопоголовый» застряло в горле.
Раньше ему и в голову не пришло бы угрожать кому-то, особенно столь безобидному, но теперь он осознал, что люди – и слабые, и сильные – прислушиваются к чужим словам только тогда, когда эти слова сопровождаются демонстрацией силы. Важнее то, что демонстрация силы может обходиться без унижения: то, чего так и не понял Горецки.
Тем временем, «стартап» Романа Каменева развивался полным ходом.
Каждый понедельник Хаген начинал с того, что долго и утомительно обшаривал каждый ящик с фурнитурой, отыскивая очередную деталь. Реально, это напоминало обследование сундуков и могил в Skyrim. Только вместо амулетов или золота Хаген обнаруживал то процессор, то планку памяти, то жёсткий диск, от которого шёл такой запах, что Хагена чуть не стошнило. Он представил, каким образом эту небольшую коробочку пронесли в тюрьму…
Когда все детали оказались в наличии, Хаген за пару часов собрал комп, установив всё в самодельный деревянный корпус.
– Всё готово, – сказал он вечером этого дня Роману. – Но как мы пронесём его сюда?
– Это не твоя проблема. Теперь готовься к самой сложной части операции. Отложи незаметно нужные тебе инструменты. Их принесут вместе с коробкой, но потом нужно будет вернуть. Каждая отвёртка пронумерована и записана.
– Хорошо, а когда?
– Это может произойти в любой день. Постарайся не умереть на ринге. В ту же ночь, как сервак окажется у нас, надо будет его установить. Хранить под кроватью опасно.
Через несколько дней в тюремном блоке произошла массовая драка. Никто не знал, из-за чего всё началось, но было поломано много столов и стульев, и даже диван в комнате отдыха. Когда появились надзиратели, драка так же быстро рассосалась, даже было неясно, кого наказывать. Все отрицали своё участие, уверяя, что «только смотрели и случайно попали в замес». Сгоряча сначала хотели наказать всех, а потом устроить децимацию, но пронесло.
На другой день в цеху все заключённые строгали новую мебель взамен поломанной. Тогда Хаген и понял, что коробку с компом доставят вместе с ней.
* * *Пару дней спустя после непонятной драки, приближаясь к двери камеры, Хаген чуть не столкнулся с Джимми, который выходил, держа… ту самую коробку со старыми компьютерными деталями, что хранилась под кроватью у Романа! Сердце Хагена остановилось. Всё пропало! Их раскрыли! Теперь конец всем мечтам… Перспектива сидеть несколько лет замаячила в сознании. Но Джимми подмигнул и сказал что-то странное:
– Я рекомендую не забыть имя Бога в рисунке.
– Что? – На всякий случай Хаген поспешно кивнул. – Имя бога, да. Обязательно.
Джимми спокойно пошёл дальше, а Хаген вбежал в камеру. Роман, сидя на кровати, листал какой-то журнал.
– Джимми нашёл детали? Что теперь будет?
Роман испугался тона Хагена, но, поняв смысл слов, расслабился:
– Камрад, я же говорил, что Джимми на нашей стороне.
– Он знает про сервер?
– Нет, конечно! – теперь Роман испугался. – Не вздумай ему даже намекать на это!
– Но детали в коробке…
– Джимми думает, что мы собираем машинки для татуировок. Это, конечно, тоже незаконно, но нарушение мелкое. А сумму от наших работодателей Джимми получает большую. Вот он и закрывает на это глаза. Правда, ему немного стыдно перед Богом, поэтому он убеждает всех заключённых делать татуировки с крестом или с именем бога, желательно белого бога. Хотя у тех же латиносов других сюжетов и не бывает. Короче, не переживай, камрад.
– А зачем он забрал коробку?
– Это значит, что сегодня среди ночи нам не дадут спать. Администрация устроит «внезапный» шмон. Так что убедись, что у тебя нет ничего запретного. Травка, таблетки, колющее или режущее?
– Ничего такого у меня и на воле не было.
Роман залез под кровать и вынул несколько порножурналов. Пролистал их, тяжело вздохнул и подошёл к унитазу:
– Прощайте, милые.
Театрально утирая слёзы, Роман рвал страницы на мелкие кусочки и спускал в унитаз.
– А что стало причиной внезапного шмона? – спросил Хаген, демонстрируя
