«Врангель идет на нас!
Черный разбойник — барон хочет захватить хлеб, уголь и нефть рабочих и крестьян. Не дадим врагу задушить нас голодом!
Кровью добытое — кровью отстоим!»
Со слов очевидцев, часто на плакатах писали слова из «Варшавянки»:
Нам ненавистны тиранов короны,Цепи народа-страдальца мы чтим,Кровью народной залитые троныКровью наших врагов обагрим!11 ноября 1920 года Реввоенсовет фронта обратился по радио к П. Н. Врангелю с предложением немедленно прекратить борьбу и сложить оружие с гарантиями амнистии. Однако правитель белого Крыма ответа не дал. Больше того, он скрыл от личного состава содержание этого радиообращения.
Отсутствие реакции белых и самого Главкома Русской армии на радиообращение с предложением амнистии было расценено Фрунзе как его игнорирование, а поэтому формально отменялось.
В воспоминаниях очевидцев, остатки белых частей, около 100 тысяч человек, были в организованном порядке на военных кораблях и гражданских судах эвакуированы в Константинополь. Потом началось «странствование по свету» — Галлиполи, Бизерта, Ницца… Не обошелся этот «трансфер» без поддержки транспортных и военно-морских кораблей Антанты. Многих солдат и офицеров Русской армии Врангеля приняли Белград, Париж, Брюссель, Берлин и другие европейские города, впрочем, без особой заботы местных властей по их благоустройству. Кров и пищу приходилось добывать им самим — крутились, как могли.
Возникает вопрос, почему Русская армия, переименованная из Добровольческой, потом в Вооруженные силы на Юге России, не зацепилась за Крымский карниз и практически бесславно определила последний рубеж окончания Гражданской войны в России?
О «доблестях» «добровольцев» сам Деникин мало писал в своих произведениях, а вот его преемник Врангель доходчиво объяснил причины краха Добровольческой армии периода ее руководства Антоном Ивановичем.
Барон пояснил, что неумелая финансовая политика, упорный отказ генерала Деникина от использования для иностранного капитала громадных естественных богатств юга России, несовершенство налогового аппарата, приводили к тому, что вся финансовая система сводилась к печатанию денежных знаков. Однако все новые и новые эмиссии не могли удовлетворить денежной потребности, беспрерывно возраставшие по мере обесценивания денежных знаков бесконечными их выпусками.
Как писал Врангель, у Деникина в армии на довольствии «…состояло 150 000 ртов, но из того числа лишь около одной шестой могли почитаться боевым элементом».
Кроме того, Крым был беден местными средствами, так как даже в мирное время он жил за счет богатой Северной Таврии. Хлеба не хватало — цены на него постоянно росли, не хватало необходимых жиров, не было угля.
Огромные запасы обмундирования и снаряжения были брошены на юге России, и раздетую, в значительной части безоружную армию нечем было снабжать.
Врангель признавался:
«Винтовок было в обрез, пулеметов и орудий не хватало, почти все танки, броневые машины и аэропланы были оставлены в руках противника. Немногие сохранившиеся боевые машины не могли быть использованы за полным отсутствием бензина. Огнеприпасов, особенно артиллерийских снарядов, могло хватить лишь на короткое время. Уцелевшие орудия нечем было запрячь. Конница осталась без лошадей…»
Но самое главное, о чем нередко умалчивал Антон Иванович Деникин, это обстановка, складывавшаяся не в пользу «добровольцев», которые пополнялись нередко при мобилизациях не только уговорами, а чаще угрозами физического истребления несогласных воевать за Россию. Войска за многомесячное беспорядочное отступление отбились от рук командиров и начальников.
Пьянство, самоуправство, грабежи мирного населения и даже убийства стали обычным явлением в местах стоянок большинства частей. Развал достиг и верхов армии. Интриги порождали всякие слухи, постоянно появлялись какие-то дрязги, возникали ненужные подозрения. Всякого рода авантюристы пробирались на высокие должности, а те, кто смело говорил о недостатках в Добровольческой армии и даже в Белом движении в целом, затирались и отодвигались. Казаки Дона и Кубани, зараженные вольницей, больше воевали за свою землю, а уходить дальше от родных мест вместе с «добровольцами» не очень-то и хотели. Татары крымские неохотно шли в белые войска.
Еще была одна причина развала армий генерала Деникина — отсутствие в них твердого правового уклада и чувства законности. Войска развратились из-за предоставления права на возбуждение уголовного преследования непосредственно начальникам виновных. Юристы, суды выпадали из этой правовой обоймы — судил командир. Как правило, дела рассматривались быстро военно-полевыми судами, находившимися практически в полном подчинении войсковым начальникам. Этот карательный ротапринт штамповал приговоры с учетом мнения командиров.
Севастопольский епископ Вениамин на встрече один на один с Врангелем в марте 1920 года обратил внимание на угрожающий упадок нравственности в армии. Он отмечал, что междоусобная война со всеми ее ужасами извращала все нравственные понятия, грязнила душу. В то же время ничего не делалось для духовно-религиозного воспитания войск.
При взятии станции Джимбулук белой дивизией под командованием генерала Ангуладзе епископ Вениамин с крестом в руке благословлял одних людей на убийство других. Сегодня на Украине патриарх УПЦ Киевского патриархата Филарет, находясь с визитом в США, просит у янки оружие для убийства таких же православных, как и он, по всей Незалежной. Разве эта хрень пастыря не кажется повтором далекого прошлого?! Не случайно красногвардейцы расправлялись в первую очередь с такими «политическими» священниками.
Врангель признается, что односторонняя, непримиримая политика Деникина преследовала не только инакомыслящих, но и всех тех, кто случайно оказался на стороне красных только по географическим причинам. Сегодня какую-то территорию захватили белые — шел набор «добовольцев», завтра — красные, они пополняли свои ряды новобранцами и т. д. и т. п.
Неумная и жестокая политика Деникина вызывала ответную реакцию, отталкивала тех, кто готов был стать союзником белых, и превращала искавших дружбы с ними во врагов.
В конце марта 1920 года после вступления белых войск в Крым Врангель издает документ, объявляющий его правителем полуострова.
«ПРИКАЗ
Главнокомандующего Вооруженными Силами
На Юге России
№ 2925 29-го марта 1920 года
г. Севастополь
Объявляю положение об управлении областями, занимаемыми вооруженными силами на Юге России.
Правитель и Главнокомандующий вооруженными силами на Юге России обнимает всю полноту военной и гражданской власти без всяких ограничений. Земли казачьих войск независимы в отношении самоуправления, однако с полным подчинением казачьих вооруженных сил Главнокомандующему.
Непосредственно Главнокомандующему подчиняются:
— помощник Главнокомандующего,
— начальник его штаба,
— начальник военного управления,
— начальник морского управления — он же командующий флотом,
— государственный контролер,
— начальник гражданского управления…
— начальник хозяйственного управления…
— начальник управления иностранных сношений.
Все эти лица составляют при Гглавнокомандующем совет, имеющий характер органа совещательного.
Генерал-лейтенант барон Врангель».
В этом приказе — весь Врангель, который, так же как и Деникин, был тщеславен, надменен и ошибался в гипотезах и дерзаниях. Он, как и его предшественник, не мог понять, что с народом нельзя воевать так, как он бился на полях Первой мировой войны с германцем. У гражданской бойни есть свои особенности — она не способна родить победителей, в ней все становятся побежденными. В ее русло постепенно, наряду с регулярными войсками, вливается гражданское население, образуя широкое распространение партизанского движения и стихийных народных восстаний, что вызывает большие людские потери. Такая война —
