Во Владивосток прибыли поздней ночью. Уставшие. В меру голодные и не в меру безразличные ко всему. Ночевали ученики тринадцатой школы города Уссурийска в тринадцатой школе города Владивостока, расположенной на улице Набережной. Это недалеко от вокзала. Ко всему прочему утром выяснилось, что окна школы выходят на Амурский залив, открывая великолепную панораму.
Разместили уссурийцев в пустых классах, из которых были вынесены парты. Спали прямо на полу. На следующий день Валентина Дмитриевна пошутила:
– Сразу можно определить, кто к трудностям привык. Вон Женя расстелил газеты на полу, улегся на них, руки-ноги в стороны разбросал и спал беспробудно до самого подъема…
А некоторые ребята так и пробродили всю ночь по гулким коридорам школы, не сомкнув глаз.
Утром позавтракали. Как говорится, чем Бог послал, а потом экскурсия по Владивостоку.
Краевой центр Приморья образца пятидесятых годов и Владивосток начала третьего тысячелетия – это небо и земля. Почти не заселен Чуркин, шероховатится крышами частных домиков Эгершельд, множество ведомственных и жэковских кочегарок добросовестно окуривают небо дымом из своих труб. Грязноватые, узкие и извилистые улочки города, без сомнения, уступают прямолинейным улицам Уссурийска.
Словом, Владивосток в тот великолепный, солнечный весенний день Евгению не приглянулся. Не сумела столица Приморья показаться во всей своей красе. Город как город. Правда, запомнилась морская прогулка. На обычном рейсовом катере переправились через бухту Золотой Рог на мыс Чуркина и вернулись обратно.
Когда катер вышел на середину бухты и перед взором развернулась панорама причалов и стоящих вдоль них судов, боевых кораблей и плавучих доков, держащих на своих стапель-палубах ремонтируемые корабли, а за всем этим великолепием – сопки и как бы приклеенные к их склонам дома, что-то в душе Евгения дрогнуло…
Экскурсоводом была подруга Валентины Дмитриевны, тоже преподаватель физики. Через год с небольшим Евгений именно ей сдавал физику на вступительном экзамене в институт. А на первых двух курсах она вела практические занятия. Евгения она, конечно, не запомнила в гурьбе шумных уссурийских экскурсантов. Да и сам он не пытался навязываться ей со своими воспоминаниями: ничего особенного в них не было…
Евгений Петрович и сейчас не понимал, почему Владивосток во время первого знакомства ему не приглянулся…
И вот подошел выпускной год.
Три друга-одноклассника, три Евгения отправились поступать в политехнический институт.
Во Владивостоке они поселились у бабушки одноклассницы Светланы. Бабушка жила в деревянном домике на Первой Речке. Разместив их, Светлана сразу же сбежала к своим друзьям и подружкам, и они оказались предоставлены сами себе. Бабушка бродила по домику и выговаривала отсутствующей внучке за то, что вот, мол, повесила на шею трех мужиков, а сама – «хвост коромыслом». Дальнейшее пребывание трех мужиков показало старушке, что никто ни на чьей шее не «висел». Приходили они в этот домик только переночевать, проводя дни напролет в городских библиотеках: готовились к вступительным экзаменам. А сейчас в первые минуты знакомства с бабусей и ее ворчанием каждый занимался, чем мог. Женя-мореход рассматривал небогатое убранство комнатки, Женя-горняк копался в своем чемоданчике, а Женя-геолог задумчиво смотрел в окно на Орлиную сопку. Вдоволь насмотревшись, он повернулся к ребятам:
– Пацаны, айда на прогулку…
Остальные легкомысленно согласились.
Оказалось, что геолог задумал протащить их по каким-то отвесным кручам Орлиной сопки, на вершину которой они взобрались поистине альпинистским способом. Взобрались и, еще не отдышавшись как следует, замерли в немом восхищении перед открывшейся панорамой города.
Стояла обычная для июльского Владивостока погода – мелкая морось. Смеркалось. Уже зажглись фонари на улицах. По главной магистрали города – улице Ленинской – проплывали по водяной мгле трамваи, а по свободной от кораблей и судов акватории бухты Золотой Рог сновали катера, украшенные разноцветными огоньками…
А Евгений сравнивал Владивосток и ставший для него родным Уссурийск.
У каждого человека есть своя «малая родина», ведь все мы «родом из детства», и на всех этапах жизненного пути нам прежде всего вспоминаются детские годы. С возрастом мы осознаем, что если и было в нашей жизни что-то значительное, оно обязательно идет из тех полузабытых времен, когда человек начинает познавать мир, а для многих из нас место, где родился и провел детство, остается святым на всю жизнь.
Для Евгения «малая родина» – это Уссурийск. Детство его в пятидесятые годы прошлого века прошло среди одноэтажных бараков шахтерского поселка, и любой выход «в город», как тогда говорили, был праздником. Через дорогу от дома возвышалась Лысая сопка, с которой можно было видеть раскинувшийся в долине между многочисленных сопок городок: без небоскребов, без высотных домов, но для Евгения он был значительным, большим и красивым. Так он выглядел, наверное, и в начале XX века.
С Лысой сопки пацаны наблюдали весеннее и осеннее наводнения, когда далеко внизу блестело под солнцем после проливных дождей с сильным ветром зеркало слившихся воедино рек, на которых стоит Уссурийск. Пацаны шутили, что Уссурийск – это СССР, потому что стоит на слиянии четырех рек: Суйфуна, Супутинки, Сиваковки и Раковки.
В центре города шахтерские пацаны бывали не часто. До введения автобусного сообщения в город приходилось добираться на полуторке, крытой брезентовым тентом. Этот вид транспорта в народе назывался «душегубкой». Вдоволь наглотавшись пыли, которая лезла во все щели тента и клубами валила через незакрытую заднюю стенку, и поотбивав все внутренности на колдобинах неасфальтированной дороги, прибывали на базарную площадь, считавшуюся центром города. Спустившись с самодельного трапа, отряхиваясь и отплевываясь от пыли, прибывшие пассажиры спешили по своим немудреным делам на базар или в магазин ГУМ – бывшие ряды торгового дома Кунст и Альберс, а пацаны отправлялись открывать для себя Город.
Изредка кто-нибудь посещал кинотеатры или расположенный рядом с базаром цирк. Евгений, как всей семьей Гуримовы сделали вылазку в цирк посмотреть знаменитого Карандаша и совсем неизвестного тогда клоуна Юрия Никулина.
Однажды в Москве Евгений приобрел по случаю в подземном переходе двухтомник Ю. Никулина в простом бумажном переплете. В этой книге автор с особой теплотой отзывался о гастролях в Уссурийске, где впервые выступил в роли клоуна.
Еще одна встреча Евгения Петровича с Ю. Никулиным произошла через много лет, когда тот уже был известен всей стране. На очередном совещании руководящего состава военно-морских училищ в Ленинграде (тогда были в моде всякого рода творческие отчеты) участники встретились со всей знаменитой тройкой в полном составе: Ю. Никулин, Е. Моргунов, Г. Вицин. Обменявшись с Евгением Петровичем рукопожатием, Юрий Никулин по-доброму подмигнул, когда тот сказал, что в детстве видел его выступление в Уссурийске.
Бывая в командировках в Москве и выходя из метро на Цветном бульваре, Евгений
