Три сообщения от отца, все одинаковые. Он так толком и не научился их отправлять. «Почему бы просто не позвонить?» — говорил он. Собственно, это папа тоже пытался сделать — четыре пропущенных. У меня плохое предчувствие. Открываю сообщение.
Привет, дорогая. Вчера к нам заходила молодая леди, журналист, искала тебя. Задавала много вопросов. Это твоя подруга? Сказала мне купить утреннюю газету. Что она имела в виду?
Глава двадцать вторая
Вивьен, Италия, 1982 годВремена года сменяли друг друга, и так незаметно прошел целый год. Планы Вивьен по изгнанию Изабеллы становились все более призрачными. С каждым месяцем вера в удачу уходила. Единственный план, в успехе которого она была уверена, провалился. Надежда на то, что эта история закончится, улетучивалась. Каждый раз, когда у нее начинались месячные, она впадала в отчаяние. Они с Джио занимались любовью в подходящий момент — она была в этом уверена. Что же было не так?
Много слез было пролито в ванной. Вивьен не могла поделиться своим отчаяньем с Джио, потому что он не знал о его причине. Не говоря ни слова, она перестала пить противозачаточные, смывая таблетки в унитаз и выбрасывая пустые упаковки в мусорное ведро. В прошлом они говорили о детях, повторяла она себе, и оба хотели их, так что в этом не было ничего плохого, ведь так? Как только услышит радостную новость, Джио придет в восторг. Но почему новость так задерживается?
Вивьен старалась не накручивать себя. У многих пар уходил на это как минимум год, в этом нет ничего необычного. Вивьен часто задумывалась о том, как это — вынашивать малыша? Что чувствуешь, когда даришь жизнь новому человеку? Каким он будет? Девочка родится или мальчик? Неудачи погружали ее в мрачные раздумья — уж не Гилберта ли это проклятие? Вдруг его слова о том, что она будет наказана за свою грешность и неверие, были правдой?
Ты не заслуживаешь ребенка. И никогда не заслужишь. После всего, что натворила.
Был это голос Гилберта или ее собственный? В любом случае этот голос был прав: она не заслуживала. Она думала о своем постыдном поведении в салоне «Лалик», когда она, тогда еще невинная девушка, побоялась дать отпор, чтобы не оказаться на улице. Тогда она до смерти боялась беременности и с нетерпением ждала месячных, чувствуя внизу живота тугой комок страха, пока не замечала красный след на своем нижнем белье. Сейчас же она мечтала только о задержке. Такой была жестокая ирония.
Вивьен, всю жизнь отрицавшая саму идею семьи, была сейчас одержима ее созданием. Чистый лист, нечто новое: чудесный невинный человечек, который не сделал ни одной из ее ошибок и ничего не знал о ее прошлом. Она могла быть кем угодно в глазах собственного ребенка. Могла стать лучшей мамочкой во всем мире. Она мечтала быть именно такой мамой. Мамой, которой у нее самой никогда не было.
— Передай, пожалуйста, соль, Белла, — попросил Джио как-то за ужином. Он сделал знак со своего места во главе стола, и, пока сестра пыталась дотянуться до солонки, Сальваторе, наполнив заново их бокалы, помог ей.
— Prego[25], сеньор, — сказал он, передавая ее Джио.
— Grazie, Сальве.
Вивьен, как всегда переодевшаяся к ужину, сконцентрировала все свое внимание на пасте паппарделле с кроликом, избегая взглядов Изабеллы. Смена мест за столом вошла у них в привычку (идею подал Джио, опасаясь, что его драгоценная сестренка будет чувствовать себя лишней), и этим вечером Вивьен сидела за одним концом длинного до нелепости стола, а Джио и Изабелла — друг напротив друга на другом. Это заставляло ее чувствовать себя ребенком, который ужинает в компании родителей.
Она была уверена в себе, но все равно казалось, что с каждым днем Изабелла становится красивее ее. Куколка, появившаяся в ночь на Хэллоуин, превратилась в бабочку. Сейчас она занялась своей внешностью, уделяя ей намного больше внимания, чем в Лос-Анджелесе. Ее волосы были тщательно уложены, макияж идеально ей шел, а новые наряды каждый день доставляли прямо в дом.
— Bellissima, ты в порядке? — тихо спросил Джио.
Если бы они сидели ближе, он взял бы ее за руку. Вивьен вдруг захотелось снова оказаться в пляжном домике в Малибу, где они ужинали жареными яйцами за крохотной барной стойкой.
— Все хорошо.
— Выглядишь бледной.
— Я в порядке.
Он улыбнулся:
— Знаешь, я решил взять выходной.
Впервые за долгое время он предпочел дом работе. Что же подтолкнуло его к этому? И почему он не мог, как все остальные мужья, рассказывать о том, как прошел его день, по возвращении домой? Джио списывал все на усталость, отмахиваясь от ее расспросов, как отмахиваются от надоедливых насекомых в жаркий день. «Это скучно, Вив, правда, — бросал он кратко. — Давай поговорим о чем-нибудь другом?» После этого она лежала без сна, ожидая, пока он придет к ней в постель, и надеялась, что, возможно, именно сегодня наступит момент, когда их тела смогут соединиться и создать новую жизнь. Вивьен впадала в паранойю, и ей казалось, что она слышит, как Джио разговаривает с Изабеллой в соседней комнате о своих делах, обсуждая с ней вещи, которые не мог доверить своей жене.
— Это чудесно, — ответила она ему с улыбкой, жуя пасту аль денте, которая казалась ей резиновой, как подошва старого сапога. В субботу был день рождения Джио.
— Я подумал, мы можем отправиться за город. — Он сбрызнул лепешку чиабатта капельками масла. — Возьмем машину, немного еды и поедем куда-то. Как раньше.
Вивьен вспомнила их пикники на пляже. Они ехали в кабриолете навстречу закату над Тихим океаном. Эти прекрасные деньки, оставшиеся в ее памяти, все еще можно было повторить. Джио смотрел на нее. Инстинкт подсказывал ей, что брать с собой Изабеллу не входит в его планы. Наконец-то они побудут наедине. Как раньше.
— Звучит сказочно, — Вивьен не удержалась и бросила короткий взгляд на Изабеллу, но выражение лица золовки было не прочесть.
Вкус пасты
