Выстрел. Наемник старался попасть прямо в открытую пасть. Еще выстрел. Был шанс, что так он сможет нанести противнику хоть какой-то ущерб. Третий выстрел. Закончились патроны. Отбросив дробовик, мужчина стоял уже в упор к ящерице. На его лице сияло чистое безумие и жажда победы. Руки поднялись параллельно земле. На запястьях загорелись татуировки маленьких стрел. В следующий миг из ладоней мужчины вырвались два огненных потока, направленные в дракона. Но враг уже оклемался от потрясения и дыхнул огненным столпом в ответ, при этом активно работая лапами, желая сдвинуться с места. Стихии соприкоснулись, но толку от этого было мало. Особого вреда никому они не приносили, только воздух стал заметно нагреваться.
В следующий момент случилось то, что многие называют «неожиданным обстоятельством». Хвост, который держала Елена, с отвратительным хрустом оторвался от туловища и остался в руках девушки. Тело же по инерции продолжило свой путь вперед, на Ала. Теперь жизнь мужчины напрямую зависела от его реакции. Наемник уверенно отпрыгнул в сторону с пути дракона. Перекат. Пронесло!
Зверь, осознавши, что он слишком ранен, не стал продолжать схватку, и помчался дальше.
— Стой, тварюка! — завопил не своим голосом высоченный брюнет, поднимая дробовик и одновременно доставая из кармана четыре патрона.
— Оставь его. Все равно далеко не уйдет. Ты раны видел? Из него кровища во все стороны хлещет. Помрет где-нибудь поблизости. А если не сдохнет, то мы его догоним и порешим. Пошли лучше Ори поищем. Горе-воин до сих пор не очухался.
Коллеги нашли гнома между камней. Он смирно лежал с закрытыми глазами, крепко обнимая топор. На голове уже созрела шишка, размером с яблоко. Лёгкое сотрясение обеспечено. Ал, не слишком церемонясь, закинул Орума себе на плечо, свободной рукой захватил мешок и пошел в сторону машины с квадроциклом. Елена же забрала смертоносное оружие коротышки.
Подойдя к транспортным средствам, девушке, до этого мирно шагающей с топором на одном плече и с катаной на другом, стало как-то… это можно было бы назвать ядреным коктейлем, состоящим из безумия, ярости и разочарования.
— Ты знаешь, никого уже догонять и не нужно, дракон сам нас догнал, — сказал мужчина, едва сдерживая смех. Через секунду не сдержал. Раздался дикий истерический хохот, где-то на голову выше Елены, сопровождаемый глубокими вдохами, чтобы набрать воздуха для следующего всплеска смеха. Наемницу просто колотило от ярости, так как картина вырисовалась удручающая: то, что осталось от дракона, мертвым грузом лежало на машине. Ну как на машине?! На здоровенном металлическом блине с колесами. Ремонту это уже не подлежало.
Резко выхватив кунай из-за спины, Елена одним, отработанным годами движением, не целясь, метнула оружие в тушу дракона. Едва уловимый свист лезвия, разрезающего воздух. Мгновение, и лезвие глубоко вонзилось в едва приоткрытый глаз мертвого ящера. Смех оборвался в ту же секунду.
— Вот почему всегда у нас всё через известное место? За что? Где мы так накосячили? Эх… Ладно. Клади Ори на квадроцикл и давай доставать вещи из машины, — сказала девушка мертвенно спокойным голосом, направляясь к тому, что осталось от автомобиля.
Глава первая (Дорм)
— Батя! Батяня! Батьо-о-ок! Да батя!
— Да шоб вам ракы сыдалище пооткусовалы! Шо такэ? — яростно, но приглушенно прозвучало из небольшого приоткрытого люка в палубе.
— Лам в туалет хочет.
— Мне шо, надо подыматься и учить дэсятылетнего отпрыска, как справлять нужду на корабле?
— Он боится загрязнять реку. Лам думает, что ирни сейчас следят за ним и, увидев его богохульство, сразу же повесят на ближайшем дереве.
— Ох, мало лупыв я вас у детстве! Выкынь його за борт, пусть пару минут поплюхается, сделае свои дела, а потом назад затащи!
Услыхав наставление отца, десятилетний Лам вмиг побледнел. Даже черный, как корочка на подгоревшем хлебе, загар не смог скрыть этого. Голубые перепуганные глаза мальчугана красноречиво говорили о том, что его не переубедить — ирни именно сейчас поджидают на дне реки малолетнего богохульника, чтоб утопить за осквернение их божества.
— Он боится это делать, бать.
— Машу рвать! — отец семейства был взбешен не на шутку.
— Дорм, а зачем нам надо рвать какую-то Машу? — испуганно, но в то же время любопытно, спросил младший брат.
— Не обращай внимания, — до мальчишки так и не дошел смысл этих слов, но Дорм знал, что если переставить местами и убрать некоторые буквы, то получится любимое ругательное выражение местных рыбаков.
В следующий миг из люка в палубе вылетело ржавое ведро. Резко стартовав и взмыв в высоту, оно неожиданно осознало, что до артиллерийского снаряда ему еще расти и расти, и с грохотом упало на палубу у ног Лама.
— Вам надо объяснять шо это такэ? — поинтересовался голос снизу.
— Не! Спасибо, батя! — радостно ответил десятилетний чернявый мальчуган и схватил ведро.
Через пару минут довольный и жизнерадостный Лам протянул ржавый сосуд с содержимым своему брату.
— И как это понимать? — уточнил Дорм.
— Ну, надо его куда-то спрятать, пока не причалим.
— У меня есть идея получше, — весело промолвил старший брат, подошел к самому краю борта и вылил содержимое ведра в реку.
Лам с ужасом вскрикнул. Его бурное детское воображение уже вовсю рисовало жуткую картину. Безухие, со сплошными зрачками, белокожие ирни затягивают петлю на шее мальчишки, гогоча во всё горло. Еще немного и он, наверное, упал бы в обморок, но вместо этого Лам прикрыл рот и сделал очень жалостливое выражение лица.
«О не-е-е-ет!» — поздно спохватился Дорм. Его младший брат делал такое лицо только в одном случае — когда он нашкодил, а по заднице получать не хотел. Обычно, увидав это «невинное» дитя, с гримасой истинного непонимания, родители в итоге всех собак вешали на старшего брата.
За спиной Дорма стоял отец. Он это понял по очень больной затрещине, от которой аж в глазах потемнело.
— Но… — договорить парень не успел, так как ему прилетела не менее сильная добавка.
— Мне надо дэсять мынут тыши. Всього дэсять мынут. Я распутаю сети и мы порыбачым. Если я вдруг порву эти кляти сети из-за того, шо вы меня отвлекаете, то потом я порву