— Может, — кивнула Энн на удалявшиеся габаритные огни машины, — это помогло бы мне кое в чем разобраться.
— В чем именно?
— В любви, например.
— Ты считаешь, что любовь нуждается в определении?
— Разумеется. А ты так не считаешь?
— В общем, нет.
— Значит, повезло, — констатировала она, — если только ты действительно в это веришь. Как по-твоему, у них роман?
— У кого? — спросил Крейг, прекрасно понимая, кого она имеет в виду.
— У Гейл и Йана Уодли.
— Почему ты спрашиваешь?
— Сама не знаю, — пожала плечами Энн. — По тому, как они ведут себя друг с другом. Словно между ними что-то есть.
— Нет, не думаю.
По правде говоря, он просто отказывался так думать.
— Она современная девушка, эта Гейл, правда, папа?
— Уж и не знаю, что теперь подразумевается под словом «современный», — покачал головой Крейг.
— Сама выбрала себе дорогу, ни от кого не зависит, — перечислила Энн. — Красива — и при этом не задается. Конечно, я только сегодня познакомилась с ней и могу ошибаться, но у меня такое чувство, словно она может заставить людей плясать под свою дудку.
— Думаешь, она мечтала, чтобы Уодли вывернуло наизнанку, и все потому, что он вел себя как последний дурак?
— Возможно, — кивнула Энн. — Подсознательно. Он ей небезразличен, и она хочет, чтобы он сам увидел, в какой зашел тупик.
— По-моему, ты чересчур высокого о ней мнения.
— Вероятно. Все же мне хотелось быть похожей на нее. Видишь ли, «современная» означает, что она знает, чего хочет. И умеет этого добиться. Причем на собственных условиях, — выпалила Энн и, немного помолчав, добавила: — У тебя с ней роман?
— Нет! Откуда ты взяла?
— Просто показалось, — уклончиво обронила она и поежилась. — Становится холодно. Пожалуй, вернемся-ка в отель, и я пойду спать. Слишком насыщенный день.
Но когда они вернулись в отель, Энн решила, что спать слишком рано, и поднялась в номер к отцу, выпить на ночь. Кроме того, она хотела взять у него экземпляр сценария. Крейг, разливая виски с содовой, иронически подумал, что, если Гейл постучит именно в этот момент, они смогут уютно посидеть по-семейному. Можно было бы начать веселье с таких слов: «Гейл, Энн хочет задать вам несколько интересных вопросов».
Гейл, возможно, ответила бы на каждый, и во всех подробностях.
Энн недоуменно разглядывала титульный лист рукописи.
— Кто этот Малкольм Харт? — удивилась она.
— Человек, которого я знал на войне. Он погиб.
— Ты, кажется, сказал, что сам написал сценарий.
— Так и есть.
Он уже жалел, что проболтался по дороге из аэропорта. Теперь приходится объясняться.
— Почему же здесь стоит другое имя?
— Можешь назвать это моим nom de plume.[38]
— Зачем тебе nom de plume?
— По деловым соображениям, — пояснил он.
Энн скорчила гримаску.
— Стыдишься его? — поддела она, постучав пальцем по рукописи.
— Не знаю. Пока не знаю.
— Мне это не нравится, — решительно заявила Энн. — Что-то тут не так.
— По-моему, ты преувеличиваешь.
Он был смущен оборотом, который приняла беседа.
— Это старая и благородная традиция. Вспомни, прекрасный писатель по имени Сэмюел Клеменс подписывал свои работы «Марк Твен».
Судя по неодобрительно поджатым губам, он ее не убедил.
— Я скажу тебе правду, — снова начал он. — Все происходит от неуверенности в себе, а если еще откровеннее — от страха. Я никогда ничего не писал раньше и не имею ни малейшего понятия, хорошо получилось или плохо. Пока кто-то не выскажет своего мнения, я чувствую себя в безопасности, скрываясь под чужим именем. Неужели не понимаешь?
— Понимаю, — кивнула Энн, — но все же считаю, что это неправильно.
— Позволь мне самому судить, что правильно и что неправильно, Энн, — деланно-твердым тоном оборвал он. В конце концов, на этом этапе жизни он не собирается жить по указке своей двадцатилетней дочери, с ее негибкой, стальной твердости совестью.
— Ладно, — обиженно бросила Энн, — если не хочешь, чтобы я говорила все, что думаю, мне лучше заткнуться.
Она положила сценарий на стол.
— Энн, дорогая, — мягко сказал он, — разумеется, я хочу, чтобы мы говорили по душам. В таком случае и я имею право высказать свое мнение. Справедливо?
— Ты считаешь меня наглым отродьем? — улыбнулась Энн.
— Иногда.
— Наверное, так и есть. — Она поцеловала его в щеку. — Иногда. — И, подняв стакан, пожелала: — Будем здоровы.
— Будем здоровы, — эхом отозвался Крейг.
— Ммм, — оценивающе промычала Энн, сделав большой глоток виски. Крейг вспомнил, как любил наблюдать за дочерью в детстве, пока та пила перед сном молоко.
Энн оглядела большую комнату.
— Этот номер, должно быть, ужасно дорогой.
— Ужасно, — согласился он.
— Мамуля все твердит, что ты кончишь дни в богадельне.
— И вероятно, права.
— Она говорит, ты безобразно расточителен.
— Кому и знать, как не ей.
— Она донимает меня расспросами, употребляю ли я наркотики.
Энн, очевидно, ждала подобного вопроса и от него.
— Судя по тому, что я видел и слышал, — объяснил Крейг, — стоит считать само собой разумеющимся, что каждый студент каждого американского колледжа рано или поздно хоть раз да выкурит косячок. Наверное, ты тоже в их числе.
— Наверное, — согласилась Энн.
— Кроме того, я полагаю, ты достаточно умна, чтобы экспериментировать с чем-то более опасным. Вот, собственно, и все. А теперь давай наложим мораторий на упоминание о мамуле, согласна?
— Знаешь, о чем я думала за ужином, глядя на тебя? — неожиданно спросила Энн. — Я думала, какой ты у меня красивый. Густые волосы, ни капли жира и избороздившие лицо следы прожитых лет. Совсем как удалившийся на покой гладиатор, правда, слишком чувствительный, потому что старые раны все ноют.
Крейг рассмеялся.
— Но это благородные морщины, — поспешно заверила она. — Словно весь твой жизненный опыт отражен на лице. Ты самый привлекательный из всех мужчин, которых я здесь встречала…
— Да ты здесь и дня не пробыла, — отмахнулся он, хотя в душе был доволен. Совершенно по-дурацки доволен.
«Погоди, — предостерег он себя, — неизвестно, что будет дня через два!»
— И не только я, — продолжала Энн. — Все женщины в ресторане многозначительно на тебя поглядывали: эта коротышка мисс Сорель, потрясающая француженка-актриса, даже Соня Мерфи! Даже Гейл Маккиннон!
— Должен признаться, я ничего такого не заметил.
Он не рисовался. И до ужина, и после голова была забита совершенно другими проблемами.
— В этом самое главное! — горячо воскликнула Энн. — Ты этого не замечаешь. Я так люблю входить с тобой в комнату, когда все женщины обожающе пялятся на тебя, а ты их будто не замечаешь! Должна признаться… — Она с наслаждением развалилась в мягком кресле. — Никогда не думала, что повзрослею настолько, чтобы разговаривать с тобой в подобном тоне. Ты рад, что я приехала?
Вместо ответа он подошел к ней, наклонился и поцеловал в макушку.
Энн улыбнулась, вдруг став похожей на хорошенького мальчишку.
— В один прекрасный день из тебя получится чудесный отец для одной девушки.
Зазвонил телефон. Крейг глянул на часы. Почти полночь. Он
