Туу-тикки, следившая за спасательной операцией из окна купальни, вдруг поняла, что вот-вот произойдёт неприятное.
«Ай-яй-яй, — подумала она. — Он ведь не знает, что я всё это время на него смотрю!»
Она выбежала на мостки и крикнула:
— Молодец!
Но было слишком поздно.
Последний одинокий прыжок оказался Муми-троллю не под силу. Он плюхнулся в море по самые уши, и маленькая шустрая льдинка ткнула его в затылок.
Малышка Мю выпустила уши Муми-тролля и одним длинным прыжком перемахнула на берег. Просто удивительно, всегда-то она выкрутится, эта Мю.
— Держись, — Туу-тикки протянула ему лапу поддержки. Она лежала животом на Муми-маминых мостках и смотрела прямо в горестные глаза Муми-тролля.
— Вот так, вот так… — приговаривала она. Муми-тролля подтянули к краю льда, он вскарабкался на камень и сказал:
— Ты даже не вышла посмотреть!
— Я всё видела из окна, — ответила Туу-тикки обеспокоенно. — Шёл бы ты в купальню да погрелся.
— Нет, я пойду домой, — ответил Муми-тролль. Он поднялся на ноги и заковылял к дому.
— Горячего соку! — крикнула Туу-тикки ему вслед. — Обязательно выпей чего-нибудь горячего!
Дорога была мокра от тающего снега, и Муми-тролль чувствовал лапами все корни и хвою. Он дрожал от холода, и лапы тоже всё ещё дрожали.
Он едва повернул голову, когда дорогу ему перебежала белочка.
— Хорошей весны, — проговорила она рассеянно.
— Куда уж лучше, — ответил Муми-тролль и побрёл дальше. И вдруг он остановился как вкопанный и вгляделся в белочку. У неё был большой пушистый хвост, поблёскивающий в лучах заходящего солнца.
— Это тебя зовут Белочкой-с-красивым-хвостиком? — выпалил Муми-тролль.
— Меня, конечно, — ответила белочка.
— Так это ты! — воскликнул Муми-тролль. — Это правда ты? Это ты повстречала Ледяную Даму?
— Не помню, — сказала белочка. — Я быстро всё забываю.
— Ну попробуй вспомнить, — попросил Муми-тролль. — Ты что, не помнишь даже тот славный матрасик из клочков шерсти?
— Я помню много матрасиков, — сказала белочка. — И шерстяных, и всяких других. Шерстяные, конечно, лучше всего.
И белочка беспечно ускакала дальше в лес.
«Потом разберёмся, — подумал Муми-тролль. — Сейчас мне слишком холодно. Надо добраться до дома».
И он чихнул, потому что первый раз в жизни по-настоящему простудился.
Огонь в подвальной печи погас, и в гостиной было довольно холодно.
Муми-тролль дрожащими лапами натягивал на себя один матрас за другим, но никак не мог согреться. Лапы ломило, и горло болело. Жизнь вдруг утратила всякую прелесть, морда казалась чужой и слишком большой. Он попробовал свернуть покрепче ледяной хвост и снова чихнул.
И тут проснулась мама.
Она не слышала, как гремели льды и завывала в изразцовой печи вьюга, она не проснулась оттого, что дом её был полон беспокойных гостей и всю зиму звонил будильник.
А теперь она открыла глаза и вполне бодро посмотрела в потолок.
Потом села в кровати и сказала:
— Вот ты и простыл.
— Мама, — сказал Муми-тролль, стуча зубами. — Если бы я только знал точно, что это та самая белка, а не какая-нибудь другая…
Мама тут же пошла на кухню приготовить горячего соку.
— Там грязная посуда! — жалобно крикнул Муми-тролль.
— Ничего-ничего, — сказала мама. — Всё уладится.
Она вытащила из-за помойного ведра несколько поленьев, достала из тайного шкафчика смородиновый сок, и порошки, и фланелевый шарф.
Когда вода закипела, она принялась делать испытанное лекарство от простуды из сахара, имбиря, засохшего лимона, который обнаружился на своём всегдашнем месте — за грелкой на чайник на второй полке сверху.
Правда, грелки там уже не было, да и самого чайника тоже. Но мама этого не заметила. Она бормотала на всякий случай коротенький заговор, который положено говорить, когда готовишь лекарство от простуды, — этому заговору её научила бабушка. Потом она вернулась в гостиную и сказала:
— Пей, пока горячее.
Муми-тролль выпил, и приятное тепло разлилось по замёрзшему животу.
— Мама, — сказал он, — мне так много надо тебе объяснить…
— Но сначала тебе надо поспать, — велела мама и обернула его шею фланелевым шарфом.
— Тогда только одно, — сонно пробормотал Муми-тролль. — Пообещай не разводить огонь в печке, там живёт предок.
— Конечно не буду, — пообещала мама.
И Муми-тролль вдруг почувствовал, что ему тепло, спокойно и ни за что не нужно отвечать. Он легко вздохнул и зарылся мордой в подушку. И уснул, забыв обо всём.
Мама сидела на крыльце и жгла увеличительным стеклом фотоплёнку. Плёнка вспыхивала и дымилась, и приятный горьковатый запах бил в нос.
Солнце уже так припекало, что от мокрого крыльца шёл пар, но в тени под лестницей ещё лежал лёд.
— Вообще-то надо бы просыпаться пораньше по весне, — заметила мама.
— Верно, — сказала Туу-тикки. — Он ещё спит?
Мама кивнула.
— Ты бы видела, как он прыгал! — гордо сказала малышка Мю. — Это он-то, который ползимы сидел да ныл, да расклеивал по стенам картинки.
— Картинки я видела, — сказала мама. — Наверное, ему было очень одиноко.
— А потом он ещё нашёл себе какого-то старого предка, — продолжала малышка Мю.
— Пусть лучше он сам обо всём расскажет, — попросила мама. — Похоже, тут много всего произошло, пока я спала.
Плёнка кончилась, и вдобавок мама ухитрилась прожечь круглую чёрную дырку в крыльце.
— Следующей весной обязательно проснусь первой, — решила мама. — Тогда можно будет немножко посидеть спокойно и поделать что хочешь.
Когда Муми-тролль наконец проснулся, горло уже не болело.
Он заметил, что мама сняла тюль с хрустальной люстры и повесила занавески. Мебель снова стояла как обычно, вместо разбитого стекла в окно был вставлен кусок картона. И пыль исчезла.
Но всё то, что
