В подтверждение слов невидимого хозяина острова поверх голов морских пехотинцев ударила длинная пулеметная очередь, прорезая красивым пунктиром трассирующих пуль границу света и тени поверх лучей прожекторов…
Обычный нормальный человек, скорее всего, в данной ситуации присел бы от испуга и быстренько поднял руки вверх. Но солдат спецвойск особого назначения учат другому…
При первой же вспышке прожектора оба морпеха почти синхронно метнулись наземь, мгновенно перекатились в сторону, стараясь прикрыться хотя бы каким-нибудь кустиком или камнем, и каждый выпустил по короткой очереди в сторону прожекторов. Тут же снова последовал длинный откат и еще две короткие очереди. Один слепящий голубоватый луч погас, но второй все так же беспощадно рассеивал ночную мглу и не оставлял Никонову и Лагодичу шансов на спасение. Невидимый пулеметчик дал еще одну очередь — на этот раз пули защелкали по земле почти перед самым носом вжавшихся в густую траву бойцов, после чего вновь раздался уже знакомый голос:
— Похвальная резвость, господа, но несерьезно все это! Мы вас видим вполне отчетливо, поэтому предупреждаю честно: даю вам минуту! А потом… мы не станем играть с вами в глупую войну, а просто забросаем гранатами. Время пошло…
На несколько секунд над поляной повисла тягостная тишина, затем Никонов, понимая, что бандиты их разговора наверняка не поймут, со злым азартом предложил:
— Ну что, Серега, похоже, кирдык нам полный! Покажем им напоследок, как умеет умирать русская морская пехота?!
— Дим, сдохнуть мы всегда успеем… — с несколько неуместной задумчивостью ответил товарищу Лагодич. — Ты вспомни, нас ведь учили не помирать, а задачу выполнять. Если сдадимся, то какой-никакой шанс еще остается… А, сержант?
— Хватит болтать! — забеспокоился невидимый противник. — Ваша минута истекла. Я жду!
В ответ из травы сначала медленно поднялись вертикально два автоматных ствола, потом так же медленно морпехи встали в полный рост и аккуратно положили оружие на землю, после чего подняли руки и отошли на пару шагов назад…
Из облака яркого света с оружием на изготовку вышли несколько человек во главе с толстяком в бейсболке. Бандиты подобрали автоматы пленников, и толстяк, подойдя вплотную к сержанту, с глумливой усмешкой спросил:
— Русские все такие храбрые и такие глупые? Неужели вы думали, что мы спим, как глупые мартышки, и поселок никто не охраняет? Это ты первым стрелял и прожектор разбил?
Ахмад резко дернул плечом, и его кулак вонзился в солнечное сплетение сержанта. Тот непроизвольно согнулся, пытаясь вздохнуть, и через несколько мгновений смог выдавить:
— Ну, сука копченая, будет и на нашей улице грязь…
— Что ты там бормочешь, мальчик? Никак грозишься? Как много, я смотрю, развелось в наших краях смелых и глупых… А ты?! — Толстяк подошел вплотную к молчавшему Лагодичу и ткнул ему в подбородок ствол пистолета. — А ты не хочешь мне угрожать? Трус или умный? Наверное, умный — ведь это ты уговорил его сдаться? Молодец… У меня тоже есть один очень умный помощник — он придумает, что с вами делать. Ведите их в лагерь!
Фарук с нескрываемым интересом рассматривал связанных пленников, поставленных перед ним и толстяком в небольшой комнате, освещенной мягким рассеянным светом настольной лампы.
— Молодые, здоровые… Да еще и русские! Какая удача, однако… Прямо-таки роскошный подарок судьбы! Эй, кто-нибудь! Давайте-ка русского профессора сюда!
Привели Ракитина, и он буквально после нескольких фраз бандитов понял, что за пленники находятся в комнате. «Да, черт побери, крепко не повезло ребятам… Неужели эти двое явились на остров, чтобы выручить нас с Татьяной? А почему только двое? И они всего вдвоем рассчитывали перебить всех пиратов? Или попались только они, а где-то скрываются еще наши солдаты?! Сколько вопросов — и ни одного ответа… Поговорить бы… А как поговоришь, если рыбак этот чертов сразу предупредил, что, если я с ними хоть словом по-русски обмолвлюсь, он сразу их пристрелит?! Да еще и курок демонстративно взвел…»
— Доктор, помните, я обещал вам хороший материал для ваших опытов? — обратился к врачу Фарук. — Вот вам и первая партия. Я хочу, чтобы вы сделали им инъекцию, и тогда мы на деле посмотрим, что вам удалось сделать!
— Уважаемый Фарук… — Ракитин явно растерялся. — Но ведь это очень опасно! Мы можем выпустить джинна на свободу, и тогда вам всем может угрожать смертельная опасность. Ведь вакцины против этого вируса у нас нет…
— Не беспокойтесь, профессор, мы надежно изолируем их. — «Рыбак» ядовито улыбнулся. — Мы ведь не самоубийцы. Понимаю — вам жалко соотечественников… Вот только выбор у вас невелик: их жизни против вашей и жизни милой госпожи. Вы же умный человек, не заставляйте меня снова расписывать ужасные последствия вашего отказа…
— Да, я умный человек, — угрюмо согласился Ракитин. — Я сделаю то, о чем вы говорите… Но предупреждаю еще раз: им в этом случае необходим самый жесткий карантин. Ну, не знаю… какая-нибудь хижина в лесу и никаких контактов с внешним миром!
— Это само собой, доктор, — ненавязчиво напоминая о том, кто здесь все-таки главный, важно кивнул до сих пор молчавший Ахмад. — Делайте, что вам приказано! Идите, берите свои шприцы и прочие причиндалы, а мы пока мальчиков спеленаем понадежнее, чтобы они дергаться не вздумали.
Тонкая игла впилась в мускулистое плечо, и пластмассовый поршень легко скользнул внутри прозрачного шприца, вгоняя в мышцу кубик мутноватой жидкости. Никонов с ненавистью покосился на руку доктора, на минутку прижавшего к месту укола ватку, смоченную спиртом. Ишь, как заботится, сволочь! Еще и предупредил, чтобы мышцей не дергал — мол, иглу сломаю и мышцу порву… А что толку дергаться, если руки за спиной наручниками скованы, а ноги к ножкам стула прикручены?! Ну, дураки, ох и дураки! Спасать «соотечественника» бросились, два идиота, и как два последних лоха вляпались. Позор на весь Тихоокеанский флот!
— Серега, как думаешь, что они нам всобачили, а?
— Да вряд ли витамины. Боюсь, сержант, кранты нам! Отбегались, мальчики…
— А ну, заткнитесь там! — прикрикнул на морпехов Ахмад и приказал гурьбой вошедшим в комнату своим подчиненным: — Развяжите им ноги и отведите в дальнюю, пятую пещеру. Четверо останетесь там. Глаз с этих мальчишек не спускать! О каждом слове, вздохе
