Едва выслушав сообщение о том, что к острову приближаются боевые вертолеты, Фарук, обладавший поистине звериным чутьем на опасность, мгновенно понял — это конец. О мощи ракетно-бомбового удара он имел весьма приблизительное представление, но и этого было вполне достаточно, чтобы понять, что на острове не уцелеет никто и ничего. Именно поэтому в первую очередь Фарук бросился в лабораторию и прямо с порога крикнул недоуменно смотревшим на него русским врачам:
— У вас минута, от силы — две! Берите готовые штаммы, вы, профессор, свой ноутбук и — за мной! Быстрее!! Сейчас здесь будет ад. Мисс, да поторапливайтесь вы!!!
Ахмад с частью экипажа уже находился на пирсе, прикрытом с воздуха маскировочной сетью. С поспешностью, сделавшей бы честь и кадровым подводникам, Ахмад со своими людьми и Фарук с русскими врачами скользнули в тесное нутро лодки, хлопнул-лязгнул тяжелый люк, и тут же мягко заурчали электромоторы. Лодка покинула пирс, набрала забортной воды в балластные цистерны и сработала на погружение ровно за полминуты до того мгновения, когда пилоты вертолетов нажали на кнопки «пуск»… Судьба тех, кому не хватило места на субмарине, тех, кто оставался на острове и, по всей видимости, неминуемо должен был погибнуть, ни капитана, ни Фарука нимало не волновала.
— Ну что же, глубокоуважаемый советник. — Ахмад заговорил по-китайски, уверенный, что русские, весьма сносно объяснявшиеся по-английски, этого языка не знают, и тон его был весьма раздраженным — пиратский капитан и не думал скрывать свое недовольство главным советником. — Похоже, что этот бой мы проиграли. Эти сингапурские крысы в галстуках нас перехитрили. Они и не думали отдавать нам выкуп! Пока мы сладко грезили о будущих миллионах, которые вот-вот должны были упасть в наши руки, они заговаривали нам зубы и готовили спецоперацию. Базы нет, людей нет… Ничего нет, кроме этой посудины! И что ты мне теперь посоветуешь? С истинно китайской мудростью приплясывать и радоваться, что я пусть и нищий, но живой?!
— Мысль, кстати, совсем даже не глупая. — Со стороны могло показаться, что Фарук даже и не заметил ни раздраженности, ни явного недовольства главаря. «Рыбак» задумчиво выщелкнул в воду окурок и мягко улыбнулся: — Разве так плохо быть живым, Ахмад? Мертвый ведь не заработает ни цента, да и зачем он ему… Если нас нащупали спецслужбы, то все равно вскоре накрыли бы всех. Кое-какие деньги у нас на счетах есть, и ты это прекрасно знаешь. Люди? Это не проблема! База? Да мало ли в этих водах укромных островков — выбирай любой! Только зачем, Ахмад? Разве нет других способов заработать хорошие деньги?
— Ты сейчас про их пробирки говоришь? — кивнул в сторону настороженно примолкших русских толстяк. — Один раз уже «заработали», шайтан их разорви вместе со всеми лабораториями и заразными крысами! Да, по-моему, лучше бы их ракетой с вертолета накрыло, а не наших людей. Толку с них… одна пустая возня!
— Их пробирки, о которых ты с таким пренебрежением говоришь, таят в себе миллиарды! Разве на свете только один большой город? Их много. В следующий раз мы не ошибемся… Хорошую, крупную рыбу может поймать только очень терпеливый рыбак, — убеждал разворчавшегося командира Фарук, все еще уверенный в действенности своей затеи. — Если первая сорвалась с крючка, это ведь не значит, что больше никто и никогда не клюнет… Надо просто взять другой крючок и поменять наживку!
— А если ты все делаешь правильно, но приходит какой-нибудь дурак, распугивает твою рыбу и рыбалку срывает, тогда что?
— А вот наглого и самоуверенного дурака надо наказать! — закаменел лицом «рыбак». — Месть для настоящего мужчины слаще рыбалки и многого другого… Я думал об этом, Ахмад. И, если ты не против, именно сейчас мы прогуляемся в этой замечательной субмарине в сторону прекрасного города Сингапура…
— Вот сейчас ты хорошие слова сказал, уважаемый, правильные. — Толстяк по-дружески хлопнул товарища по плечу и повеселевшим голосом приказал уже по-английски: — Всем покинуть палубу! Мистер Ракитин, мисс… прошу вас! Приготовиться к погружению!
…Через несколько часов субмарина вновь всплыла почти в такой же крохотной бухте и, по-прежнему не зажигая никаких огней, стала на стоянку в надводном положении. Буйные заросли высоченных пальм с длинными резными листьями, перевитые неисчислимыми плетями ползучих лиан и прочих растений-паразитов, нависали над бухтой и прикрывали бандитское судно не хуже самой современной маскировочной сети. Под покровом темноты на воду спустили надувную лодку с японским мотором «Ямаха» на корме, в которую уселись толстяк Ахмад, один из матросов и Фарук, бережно пристроивший в лодке небольшой металлический кейс. Лодка на малом газу забормотала мотором и отправилась в неизвестном направлении…
В это же самое время между Ракитиным и Татьяной произошел короткий разговор, который доктор и девушка вели осторожным шепотом, очевидно, опасаясь подслушивания, хотя и знали, что на этом судне по-русски не говорит никто. Разговор велся в крохотной каютке, в которой пираты устроили для пленников одновременно и «гостевой номер», и тюремную камеру.
— Этот… Фарук забрал все пробирки с материалом. И что ты теперь собираешься делать? Я помню, что ты тогда говорил мне… — Татьяна на секунду прервалась и тревожно прислушалась — ей показалось, что за металлической дверью кто-то есть…
— Да нет там никого! — сердито отмахнулся Ракитин. — Фарук с этим гадом куда-то, по-моему, уехали, а без них все эти уроды пиво хлещут, травку курят да спят по углам. Только на палубе двое часовых шляются — я видел, когда курить ходил, так что не сбежишь, смешно и пытаться…
— Но без вируса ничего ведь не получится!
— Ну, — вдруг хитро подмигнул доктор и улыбнулся, — положим, забрал он далеко не все… Чтобы русский мужик да без заначки остался?! Ага, счас!
И так по-детски непосредственно и хвастливо прозвучало это мальчишеское «ага, счас!» из уст солидного ученого, что Северцева, несмотря на всю серьезность их нынешнего положения, непроизвольно прыснула беззвучным смехом и на какой-то короткий миг вновь превратилась в ту самую хорошенькую и смешливую студенточку Танечку, в которую в какой-то прошлой жизни влюбился доктор и перспективный ученый Ракитин.
— Ты хочешь сказать, что…
— Да! — Ракитин вздохнул и осторожно обнял Татьяну. — Все, что я задумал, я постараюсь исполнить. Но, как говорил кто-то из наших юмористов, «но позже!».
— Ты опять все перепутал. — Северцева чуть отстранилась и осторожно провела по заросшей многодневной щетиной
