— Интересно, как ты себе это представляешь — зажать? — Андрей чуть заметно усмехнулся. — И что ты имеешь в виду насчет «поработать»? Пытки? Ты сможешь это сделать?
— Не знаю… Но раз уж тут пошло такое, что они, суки, начали против нас открытую войну, почему мы должны разводить с ними всякие «муси-пуси»? — В глазах Дана мелькнули искры ярости. — Вон, пакет ей на башку, и пусть колется, тварь! Интересно бы знать, для чего она это сделала?
— Если только это была она, — урезонивающе заметил Лавров. — Это во-первых. Во вторых, возможно, они и сделали это с той целью, чтобы мы себя как-то обнаружили. Где он сейчас?
— В своей каюте. Лом его отнес и вызвал врача. Кстати, скоро будем в Гданьске. Скорее всего, Мура отправят в местную клинику.
— Передай Лому, чтобы он теперь подле Мура находился неотлучно. Приедут медики, пусть скажет, что они с ним — братья, и тоже пусть сходит на берег — мало ли чего? Я сейчас свяжусь с руководством, сообщу им, что и как. Фото этой дамочки отправили для опознания?
— Да, Крок отснял и отправил.
— И что же?
— Пока ничего нет, — Дан пожал плечами. — Возможно, она нигде не засвечена. Что теперь будем делать?
— Прежде всего не пороть горячку и себя никак не выдавать. Установить незаметное наблюдение за каютой Мура и той девицы. Да, и еще! Всем как следует отдохнуть перед завтрашним… нет, теперь уже сегодняшним вечером. Боюсь, он будет жарким. Действуй!
Коротко кивнув, Данила отправился на свою четвертую палубу. Андрей набрал номер генерала Федина. Тот, скорее всего, в это время спал, поскольку долго не брал трубку. Когда же Лавров доложил ему и о добытом оружии, и о том, что случилось с Муриковым, Федин некоторое время сопел, словно хватанул свежей горчицы. Одобрив итоги их операции по нейтрализации арсенала террористов, он недоуменно поинтересовался:
— А для чего ты с Муриковым отправляешь на берег Дерюгина? У вас же и без того каждый человек на счету! А тут сразу двое выбывают.
— Подозреваю, что Мурикова вывели из строя не случайно. Возможно, это уловка, чтобы на берегу его выкрасть, а потом где-нибудь в своей норе привести в чувство и пытками выведать все, что их может интересовать.
— Мать их, уродов долбанных! — в сердцах выпалил генерал. — Да, похоже, ты прав. Я сейчас же свяжусь с нашим консульством в Гданьске, чтобы они ребят встретили и Мурикова немедленно отправили домой. А Дерюгин, если успеет к отходу парома, пусть возвращается на судно.
Закончив разговор, Лавров отправился к себе. Ему очень, просто невыносимо хотелось навестить Мура. Но Андрей знал одно — на эмоции он сейчас не имеет права. Он обязан уснуть и поспать хотя бы несколько часов, иначе в нужный момент усталый и опустошенный может оказаться уязвимым для врага, если тот, напротив, будет бодрым и отдохнувшим. Лавров пришел в свою каюту и, не раздеваясь, лег в постель. Ему стоило немалых усилий выдавить из себя все посторонние мысли и буквально заставить погрузиться в дрему.
Проснулся он от того, что где-то будто прозвучал выстрел. Наспех сполоснув лицо, он выбежал в коридор и увидел у каюты Мура около десятка зевак, которые, испуганно заглядывая в распахнутую дверь, о чем-то меж собой судачили на разных языках. Откуда-то с открытой палубы в коридор вбежал Вад, который, растолкав столпившихся, скрылся в каюте. Андрей с видом обычного любопытствующего приблизился к толпе и тоже заглянул внутрь. К своему удивлению, в каюте он увидел по меньшей мере восемь человек, трое из которых были совершенно неподвижны, а еще трое со стонами валялись на полу.
…Доставив Мура в каюту, Лом помчался за судовым врачом. Доктор, сухощавый швед лет сорока пяти, некоторое время не мог понять, чего от него добивается этот поздний визитер. Наконец, собравшись и захватив с собой пластиковый чемоданчик, он пошел следом за этим непонятным типом, который больше напоминал персонажа какого-то боевика, а не заурядного туриста.
Осмотрев безвольно лежащего светловолосого, широкоплечего парня, врач недоуменно констатировал у того кому, которая случилась из-за какой-то совершенно необъяснимой причины. Порекомендовав не беспокоить пострадавшего, врач на всякий случай ввел ему сердечные стимуляторы и, объявив, что сейчас же свяжется с Гданьском, чтобы к моменту прибытия судна в порт туда прислали «Скорую», удалился.
Вскоре к Лому зашел Дан и передал распоряжение Батяни — от Мура не отходить, а когда прибудут врачи, ехать с ним в больницу и находиться там при нем неотлучно. Заперев дверь каюты, Лом поудобнее устроился на стуле и приготовился ждать. Он даже не заметил, как сморенный недосыпанием, там же и уснул. Лом не знал, сколько успел проспать, а когда проснулся от стука, на часах время приближалось к семи. Открыв дверь, он увидел перед собой четверых крепких, плотных санитаров с носилками, в белых больничных халатах. Из-за их спин выглядывал доктор, что-то торопливо поясняя.
— Мы за больным, клиника Святой Терезы, — по-английски уведомил санитар с тонкими, ухоженными усиками.
Лишь мельком окинув взглядом пришедших, Лом мгновенно понял: это — враги. Его первым же движением было — немедленно захлопнуть перед самым их носом дверь каюты, но те, как видно, предусмотрели и такой вариант развития событий. Усатый вскинул руку, и сразу же, вслед за громким треском высоковольтного разряда дистанционного электрошокера, спецназовец повалился на пол. Ошарашенный увиденным, доктор, широко раскрыв глаза, что-то возмущенно выпалил, но стоявший рядом с ним «санитар» коротко ударил его локтем в солнечное сплетение. Доктор, охнув, согнулся пополам, и «санитары», схватив его под руки, бесцеремонно швырнули в каюту.
Нападение заняло всего несколько секунд, однако этого хватило на то, чтобы Лом вернулся из черного небытия и почувствовал себя достаточно бодрым, способным дать отпор. Внезапно взметнувшись ногами вверх и крутанувшись на согнутых предплечьях, приемом бразильской капоэйры он вывел из строя сразу двоих «санитаров». Усатый, получив каблуком в висок, безвольно рухнул в угол с мучительно вытаращенными глазами. Другой с переносицей, вдребезги разбитой ребром подошвы ботинка, упал ничком, заливая пол хлынувшей из носа кровью.
Стремительным прыжком вскочив
