— В плане?… — изображая безграничное веселье, Вад недоуменно пожал плечами. — Сейчас-то они что смогут сделать? Если что-то начать делать днем — это риск себя раскрыть.
— Не обязательно делать что-то конкретное… — Лавров с преувеличенно веселым видом окинул зал бистро и, заметив в дальнем углу тщедушного, указал глазами в его сторону. — Обратите внимание — этот фрукт опять шпионит за нами. Так вот, им достаточно контролировать в этих местах обстановку — не убраны ли оттуда швартовочные концы, не затевается ли там что-то незапланированное, что может создать помехи для высадки «торнадовцев», и так далее…
— Тогда у них должно быть несколько мест швартовки — основные и резервные, — явил сообразительность Дан.
— Именно! — смеясь чему-то очень забавному, подтвердил тот. — Вот эти-то места нам и надо выявить. Ну а я начинаю изображать из себя «живца», на которого должна клюнуть эта «щука». Мне так думается, сегодня она будет охотиться, уже не таясь. И, скорее всего, заманив куда-нибудь в укромное место, меня постараются не в кому отправить, а накачать «сывороткой правды», чтобы оперативно выявить всех прочих и под шумок ликвидировать.
— Но в таком случае у них, скорее всего, существует система условных сигналов и паролей, которыми они должны подтвердить, что судно готово к захвату, — Вад тоже обнаружил незаурядную смекалку. — А такой сигнал они смогут дать, лишь что-то выведав.
— Правильно мыслите, хлопцы! — Андрей одновременно обоих размашисто хлопнул по плечам. — Я и рассчитываю, что через эту «щучку» выйду на главную «акулу», которая нам сообщит и систему сигнализации, и пароли. А вам придется меня подстраховать. Если со мной что-то случится, работаете самостоятельно. На этот случай, по причине выбытия Лома, старшим назначаю Дана. Ну а теперь надо побеседовать с нашим шпионом. Не все же ему против нас играть. Пусть и нам хоть какую-то пользу принесет.
Он обернулся в сторону тщедушного и, поймав его взгляд, выразительно поманил к себе властным движением пальца. Этот жест, не допускающий и малейшего несогласия с его императивом, на какое-то мгновение вверг Бьерна-Бориса в шоковое состояние. Сердце шпика едва не остановилось, на его лбу выступила обильная испарина, тело стало непослушно-вялое, словно набитое ватой. Кое-как поднявшись на ноги, он нехотя повлекся к весело улыбающейся компании, мысленно кляня себя за легкомыслие и жадность. «Господи, помилуй и спаси! — мысленно простонал Бьерн-Борис. — Прости мои прегрешения вольные и невольные. Дай мне шанс вернуться на берег живым — в жизни больше не соглашусь на неправедные дела…»
Подойдя к столику этих троих крепышей, внимательно отслеживающих его перемещение по залу, он готов был упасть без чувств при виде их сильных плеч и накачанных, мускулистых рук.
— Присаживайтесь! — как будто даже приветливо предложил пригласивший его и кивнул в сторону свободного стула. — Ну, как успехи? Что уже удалось выведать из нашего разговора?
С трудом отлепив от гортани ставший сухим язык, Бьерн-Борис кое-как прохрипел:
— Господа… Я не по собственному жела… Гха! Гха! Гха!.. — мучительно закашлялся он.
— Ребята, налейте-ка ему фужерчик «Букета Лотарингии», а то его, гляди-ка, как бы кондрашка не хватила, — иронично усмехнулся старший. — Теперь — по порядку. Кто нанял, что именно его интересует, что вам уже удалось разнюхать и доложить ему?
Вино и впрямь несколько привело Бьерна-Бориса в чувство и он, неожиданно проникшись покаянными настроениями, решил в этой ситуации — уж, точно! — не хитрить. Он вдруг внутренне почувствовал, что за этими парнями таится какая-то непонятная, но уверенная в своих возможностях сила, которой вряд ли сможет противостоять и Сибс, казавшийся до сей поры всемогущим. Поэтому он немедленно, без утайки выложил все, что знал о нем и его интересе к русским, находящимся на пароме. Ударяя себя в грудь кулаком, он заверил в том, что ни в прошлый раз, ни сегодня он практически ничего не смог разобрать из сказанного. Поэтому вновь собирался придумать что-нибудь убедительное, как и вчера.
— Я сегодня за вами следить и не собирался, — пригнувшись к столу, доверительно повествовал Бьерн-Борис. — Но Сибс приказал обратить особое внимание на вот этих господ близнецов и на тех, кто с ними будет общаться.
— Замечательно! — как какому-то приятному известию улыбнулся старший. — Значит, так, господин Костюкхофф, сейчас вы доложите Сибсу следующее. О чем говорили эти господа мне — вам увидеть не удалось, а вот я им говорил о том, что сегодня нам кто-то должен прямо на судно доставить оружие. И еще о том, что на этих днях, вполне возможно, его придется пустить в ход. Вы хорошо запомнили? — строго спросил он, в упор глядя на Бьерна-Бориса.
— Да… — растерянно пролепетал тот.
Он понимал, что за такую информацию Сибс ему сегодня же отвалит обещанные премиальные. Но зачем этот чудак сам себя ставит под удар? Хотя… Вполне вероятно, у него на сей счет есть какие-то свои соображения. Уже вполне приободрившись, Бьерн-Борис откланялся и отправился на рандеву с Сибсом. Ожидания его не обманули. Тот был столь обрадован услышанным, что и в самом деле немедленно выплатил обещанную сумму. Но при этом жестко потребовал до вечера не спускать с этих троих русских глаз и выявить всех, с кем они общаются.
Бьерн-Борис, как и было оговорено со старшим, который назвался Батяней, тут же поднялся на верхнюю палубу, где к нему подошел похожий на финна парень с веселым, рыжим чубом.
— Я от Батяни, — улыбаясь, сообщил он по-фински.
Выслушав Бьерна-Бориса, рыжий неспешно зашагал к лестнице, ведущей на нижние палубы, напоследок предложив ему встретиться здесь же через час. Глядя в солнечную даль моря, подернутую сизоватой дымкой, тот горестно вздохнул. Он уже не хотел ничего — ни денег, ни бесплатного круиза, ни чего-то еще… Он жаждал только одного — поскорее вернуться в свой уютный, тихий дом, завтра же сделать предложение госпоже Марте — моложавой соседке, овдовевшей несколько лет назад, и прожить остаток дней тихо и спокойно, не искушая судьбу такими вот приключениями. Но удастся ли это? Не дай бог, Сибс узнает о его двойной игре и тогда — всё, его песенка спета. Да и эти трое
