Этот второй этаж, согласно данным Василия, занимали апартаменты самого бая, его самой приближённой обслуги и наиболее доверенной охраны. Левая часть представляла собой жилой комплекс Икрама, состоящий из приёмной, гостиной, спальни, туалетной комнаты, ванной, столовой. В нём изрядно потрудились мастера, на которых так щедра узбекская земля. Всё было перепланировано и роскошно отделано. Видимо бай нисколько не сомневался в том, что установленный им порядок теперь уже «на века», а отобранный у работников комбината и их детишек дворец культуры — это только его резиденция. На лестничной площадке, разделявшей второй этаж на две равные половины, размещался самый настоящий пост. На большом столе, приставленном к стене площадки, была установлена какая-то аппаратура. На самой стене виднелся ряд мониторов от камер слежения, имелась также и автоматическая телефонная станция на ряд номеров. За столом сидел крепкий, в чистой форменке, вооружённый до зубов, бородатый мужчина с бритым черепом. По площадке непрерывно, не спеша нарезал круги такой же, звероватого вида, узбек — «личная гвардия бая», вспомнил слова Василия Войцех. Это были отлично тренированные, жёстокие, неплохо владеющие оружием и приёмами национальной борьбы «псы», которые, не раздумывая, готовы защищать своего хозяина, выполнить любое его желание. А уж огонь-то они открывали по любому поводу, при любой, малейшей, даже просто показавшейся им, опасности. Василий, основываясь на агентурных данных, предупреждал:
— При любом шуме, сигнале с пульта поста, внутренняя охрана, за исключением часовых у входа в вестибюль и на посту первого этажа, должны немедленно броситься им на помощь. А этих «головорезов» насчитывалось около четырёх десятков.
Кроме того, он вспомнил:
— У бая в апартаментах также были установлены камеры наблюдения, выведенные на мониторы поста, но он их собственноручно отключал в обычной своей жизни, включая только тогда, когда к нему прибывали гости, посетители, подельники и прочая публика.
Вся трудность в ликвидации этого поста заключалась в бесшумности. На второй этаж можно было попасть только по лестнице, но она отлично просматривалась и простреливалась. Сам пост был расположен так, что с верхней лестницы можно было ликвидировать только прохаживающегося мамлюка, в то время, как второй оставался невредимым и, в любом случае, успевал поднять тревогу. Зная об этом, Войцех недаром долго изучал снятые им снимки фасадной части здания, на которую выходили окна и лоджии байских апартаментов. Выход им был найден, хотя и «попахивал» чистой авантюрой. Дед бы такого «трюка» не разрешил.
Апартаменты бая опоясывал довольно широкий балкон, снизу опирающийся на колонны. Сверху этот балкон был прикрыт огромным навесом из крепкой синтетической ткани, защищающей балкон от солнечных лучей и, редко льющихся в этих краях, дождей. Снаружи эта часть фасада обвивалась стеной виноградных лоз, поднимающихся практически до самой крыши. Войцех оставил Гасана на лестничной площадке третьего этажа, приказал, при получении от него сигнала, атаковать мамлюков поста второго этажа, строго предупредив:
— Только после сигнала!
Он зашёл в комнату, где лежал убитый им юрист, раскрыл окно, выходящее на навес, просунув руку, сделал в нём два разреза, быстро вытащил из-за пояса тонкий капроновый канат, один конец которого закрепил на батарее, а второй просунул в сделанный разрез. Войцех посмотрел на обстановку во дворе, прикрываясь виноградными лозами, вылез из окна и, ухватившись за свой канат, скользнул в прорезь навеса на пол балкона. Всё прошло тихо, бесшумно.
Кучкующиеся во дворе боевики его манёвр не заметили, во всяком случае, толпы боевиков продолжали заниматься своим обычным делом: крутились возле стоящих во дворе машин, готовили в большом чане плов, заваривали чай, болтали, покуривали травку, вкалывали наркотики. Раздвинув лозы, убедился, что его манёвр не обнаружен, а свисающий из окна канат не виден боевикам, ну или почти незаметен за лозами, Войцех принялся осматривать окна. В одном из них, сквозь щель между шторами, увидел, похоже, спальню. На роскошной большой кровати лежал бай, задрав халат до самого горла и спустив шаровары до колен. На нём, повизгивая и дрыгаясь во все стороны, подскакивала голенькая, почти ещё девчонка, наложница Что касается бая, то, похоже, для него это занятие было обычным делом, нечто вроде приятного моциона. Бай лежал, заложив руку за голову, задрав к верху свой нос и закрыв глаза. Что же касается самой девчонки, та отлично знала, чем грозит ей недовольство бая и изо всех силёнок и умений старалась угодить ему, памятуя наставления и угрозы «мамки». Другие комнаты были пусты, двери в них были приоткрыты. Выбрав соседнюю со спальней комнату, отвинтил кончик у рукоятки своего ножа выживания, вытащил из образовавшегося отверстия небольшой стержень с техническим алмазом на его конце. Осторожно, стараясь не шуметь, вырезал круглое отверстие, просунул руку и открыл дверь на балкон. Стекло, конечно, скрипнуло, но это было не замечено в пустой комнате. Войцех скользнул в образовавшуюся щель, постоял за шторой, прислушиваясь и приглядываясь, осторожно прикрыл за собой дверь и прокрался в спальню.
У двери спальни остановился, прислушался. Оттуда раздавалось ритмичное шлёпанье голеньких ягодиц наложницы о толстые волосатые ляжки бая, повизгивание девчонки, да, иногда, удовлетворённое сопение мужика. Войцех тихо приоткрыв дверь, бесшумно скользнул к кровати, ладонью прихватил тонкую шейку, чуть сдавил. Та, как смятый цветочек, сразу же сникла и опустилась на грудь бая. Бай тут же рассвирепел, открыл глаза, разинул рот для ругани, Но сильная, жёсткая ладонь в кожаной перчатке стиснула ему челюсти, а перед своими глазами увидел кошмарный нож. Из космического шлема на него смотрели безжалостные, отливающие сталью глаза, а негромкий, и оттого ещё более ужасный, голос приказал:
— Тихо! Пикнешь, глаза выбью, язык отрежу!
Бай, в полуобморочном состоянии, стих.
— Молодец, Икрам, понял.
Тут же сильная рука сдёрнула его на пол и легко, одним движением, ухватив за шиворот, подняла.
— Слушай меня, Икрам, если хочешь остаться живым, сейчас мы пройдём с тобой в твою приёмную. Там, по внутреннему телефону, вызовешь сначала телохранителя, а затем охранника. Имей в виду, любое твоё неверное слово, намёк или движение означает только одно — конец твоей поганой жизни.
И тут бай вдруг почувствовал, как конец ужасного ножа легко прорезал ткань халата, шаровар, кожу и по телу, его телу потекла струйка тёплой крови, его крови! Он в ужасе, почти в ступоре закивал головой.
— Молодец, Икрам, жить хочешь, понял! Всё, кончили говорить, иди, исполняй, зарабатывай себе жизнь, помни моё предупреждение.
Тут кончик ножа вновь повторил своё движение, и новая горячая струйка потекла вниз. Так, с кончиком ужасного ножа в теле, на «ватных ногах», удерживаемый от падения сильной рукой, он потащился в приёмную. Его подвели к столу, сильной рукой
