— Зови.
Бай взял трубку и засипел, но тут же смолк, услышав яростный шепот:
— Ты что себе позволяешь?
Новая струйка потекла по пухлому животу.
— А ну зови, а то глотку разрежу!
Бай непроизвольно кашлянул один раз, другой, выпил прямо из бутылки, протянутой ему рукой в кожаной перчатке, и снова начал:
— Эй… ко мне, живо!
Войцех встал за плотную шторку. Тут же дверь распахнулась, и в комнату влетел, сидевший в коридоре между приёмной и лестничной клеткой, «звероватый» телохранитель. Он быстро подлетел к сидевшему в кресле хозяину. Наклонил свою бритую голову:
— Слушаю, что прикажете?
Но более он ничего не успел ни добавить, ни сделать. Войцех шагнул из-за шторы и сильным ударом приклада проломил ему бритый череп, но грохнуться на пол не дал, успел свалить его на, выпучившего от ужаса глаза, бая. Кровь из разбитой головы телохранителя потекла на щеку обмочившегося Икрама, ещё более добавляя ему кошмара. Сильный удар в голову привёл его в чувства, а яростный шепот приказал:
— Что застыл? А ну, морду вытри как следует!
С этими словами Войцех вылил ему на голову недопитую бутылку воды и жёсткой ладонью нижним краем шторы прошелся по щекам, шее, голове.
— А ну, зови следующего телохранителя! — вновь приказал всё тот же шепот.
В ужасе, кося одним глазом на этого, неизвестно откуда взявшегося, садиста, оттащившего труп в угол, бай, вновь справившись со своим ступором, после того, как почувствовал новую струйку крови, просипел:
— Эй ты, живо ко мне.
Сцена повторилась. Лепет «звероватого» мужика, ранее так уверенно сидевшего за пультом и мониторами, сильный удар прикладом «Вала», падение тела на бая. Пока вновь обмочившийся Икрам приходил в себя от кошмара, Войцех вытащил из кармана жилета шприц с ампулой, отломил от неё кончик, набрал снадобья и резким движением вколол иголку ему в шею. Бай дёрнулся несколько раз и затих.
После этого новоявленный диверсант прошёл к двери, запер её на ключ, обыскал телохранителей, вытащил пистолеты и ножи, всех на плече перенёс в спальню. Там он уложил телохранителей на кровать, закрыв их одеялом, а девчонку отнёс в туалет, предварительно засунув ей в рот байский платок, закатав её в одеяло, стянув кокон ремнём байских брюк, затем тоже самое проделал с Икрамом, уложив кокон в ванную. Всё это он делал обстоятельно, сноровисто, стараясь не шуметь. Войцех вернулся в приёмную, ещё раз осмотрелся, отпер дверь, чуть приоткрыв, осмотрел небольшой коридорчик, ведущий из апартаментов к двери лестничного поста. Он тихо скользнул к этой двери, чуть приоткрыл ее и выглянул. Встревоженный охранник, ранее нарезавший круги на лестничной площадке, стоял, пристально смотря на лестницу, ведущую на третий этаж и прислушивался. Не раздумывая более, Войцех распахнул дверь, метнул нож и, подскочив, подхватил падающее тело, втащил его в коридорчик, свалил в кресло. Вернулся к посту и по рации приказал:
— Ко мне!
Гасан тут же, бесшумной тенью, спустился вниз. Приказав ему страховать себя, Войцех шагнул в правый коридор.
Первая дверь. Он прислушался, осторожно потрогал её. Она чуть приоткрылась. Заглянул в образовавшуюся щель. В большой, хорошо освещённой комнате возле длинного массивного стола стоял крупный, с мощными руками мужчина. На нём, поверх синих трусов, было накинуто нечто вроде передника. Чётко выделялись толстые тумбообразные волосатые ноги, свисающий живот и волосатая грудь. Он ласково перебирал какие-то склянки, баночки с придвинутой к столу тумбочки. По тому, как он их брал, оглаживал, обнюхивал, видно было — это смысл его жизни. Его бритая голова покачивалась от удовлетворения и благостного настроения, но всё вмиг изменилось, когда он, каким-то звериным чутьём, ощутил присутствие незнакомца в своей обители. Неожиданно для такого крупного грузного тела, узбек резко развернулся и встал в позу, характерную для «вольника» или «классика». Его совсем не смутил вид незнакомца, всем своим видом, напряжённой мощной фигурой он показывал — «так просто меня не возьмёшь». И тут Войцех допустил ошибку. Вместо того, чтобы поразить этого массажиста из «Вала», он шагнул к нему, сделал серию обманных движений и сильно ударил его ногой в грудь. Обычно, от такого удара, у получившего его, ломались рёбра и тот отключался от болевого шока на некоторое время. Но этот успел подставить под удар свой мощный бицепс левой руки, а правой ухватил Войцеха за плечо и притянул его к себе. После того, как его прижали к волосатой потной груди, ощущение было такое, будто бы он попал в объятия удава. Он даже почувствовал, как начали трещать его рёбра и перехватило дыхание. Левая рука гиганта, к счастью Войцеха, оказалась разбитой, поэтому ему приходилось сжимать противника только одной правой. Этим и воспользовался Войцех. Из последних сил, он рывком попытался соскользнуть из этих объятий вниз. Однако, в результате, ему удалось высвободить только левую руку. Она тут же автоматически нырнула вниз, выхватила прикреплённый к бедру левой ноги нож, сделала заученное движение и вонзилась, пропоров кожу, жир, мышцу и, самое главное, печень этого «узбекского медведя» в человеческом облике. От чудовищного болевого шока гигант открыл в немом крике свой рот. Не давая ему прийти в себя, своей головой в шлеме боднул его в лицо, сминая нос, вышибая зубы и, чтобы окончательно завершить схватку, добить противника, он этим же своим ножом полоснул узбека по горлу. Полоснул и тут же рванулся от уже обмякшего борца. Кровь фонтаном брызнула на Войцеха. Отскочив на шаг, нанёс новый удар в грудь. Гигант покачнулся на своих тумбообразных ногах и, заливая всё кровью, повалился на массажный стол.
Сделав восстановительную дыхательную гимнастику, всё ещё ощущая боль в груди и плече, он сдёрнул постеленное на другой стол полотенце, принялся стирать кровь со шлема, с комбинезона, с берцев. Конечно, кровавые разводы остались, разрисовав причудливыми красными полосами его шлем, одежду, но они уже не так бросались в глаза. Забрало своего шлема пришлось вытирать особенно тщательно, пока его глаза вновь не обрели видимость. Закончив эту грязную работу и более-менее отдышавшись, Войцех оглянулся. Ничего уж такого примечательного он не увидел, хотя это была роскошно убранная массажная комната с огромным диваном, покрытым шёлковым ковром, очень приличным баром с разнообразными винами, коньяками и прочими крепкими напитками, с большим японским телевизором и музыкальным центром. В ней было много всякой зелени, в углу на специальной подставке стоял огромный аквариум, в котором плавали экзотические рыбки. Одну стену от общего пространства отделяла сплетённая из тонкой сетки перегородка, за ней резвились, прыгали, летали, чирикали, свистели разные птички.
