Совершенно неожиданным для всех оказался вопрос Острено:
– Малах Надирович, а сколь долго вы будете нас просвещать?
– Думаю, в час уложусь.
– В таком случае принуждён покорнейше отклонить предложение. Адмирал приказал доложить ему результаты немедленно по прибытии.
Семаков и Мешков поняли, что в случае надобности их вызовут, и предпочли промолчать.
В разговор вмешался Максимушкин, но сделал это в строгом соответствии с уставом:
– Ваше благородие, разрешите обратиться к господину лейтенанту.
– Разрешаю, братец.
– Ваше благородие, а что ж за порох такой в энтом гранатомёте, что дыма никакого?
Вопрос предвиделся, поэтому и ответ был подготовлен заранее:
– Порох особенный, Максимушкин, бездымный и беззвучный, а в самой гранате, хотя тоже бездымный, но с большим звуком – небось слышал?
– Да как же не слышать, все слышали, а вот кабы в воздухе так же вдаряло, вот орудие было бы!
– Твоя правда, братец, но наши мастера ещё до такого не додумались.
Пока мужчины занимались смертоносными игрушками, маг жизни вела свою партию. С утра за ней прислали экипаж, и вскоре двери дома Мешковых гостеприимно распахнулись перед многоуважаемой госпожой.
Для того чтобы прочитать мысли горничной, не надо было иметь ранг магистра магии разума. Вполне хватило бы обыкновенного житейского опыта.
– Барыня с утра хорошо себя чувствуют, ели в охотку и ещё просили, но я же, как вы велели…
– Я так и думала. Фрося, ведите.
Княгиня и вправду выглядела совершенно здоровой. И сразу же по приветствии попыталась взять на себя инициатив у:
– Мариэла Захаровна, я хотела извиниться, что вчера даже не успела вас поблагодарить…
– Татьяна Сергеевна, извиняться не за что. Вы и вправду были серьёзно больны. Сейчас я вас осмотрю. Фрося, выйдите.
Скоростью выполнения приказа прислуга ясно дала понять немке о глубочайшем к ней доверии.
Осмотр вряд ли занял и две минуты.
– Как я и предполагала, воспалительное состояние снято… – Магистр чуть-чуть покривила душой. Конструкты, поставленные на совесть, ещё действовали, хотя нужды в них уже не было. – Теперь вам можно вставать. В полдень рекомендую поесть, как обычно. Вы ведь уже позавтракали, не так ли?
– Ну да, но Фрося говорит, вы не велели давать много. А я такая голодная…
– Так и должно быть, – улыбка.
– Мариэла Захаровна, я сейчас оденусь, а вы, коль не в труд, подождите. Я непременно должна с вами поговорить.
– Так я как раз и хотела кое-что вам сказать по лечению.
На самом деле разговор предполагался и на другие темы.
Отдать справедливость княгине, она оделась необыкновенно быстро, с помощью горничной, понятно. Весь процесс занял от силы полчаса. Под чай с домашним печеньем началась беседа.
С самого начала иностранка твёрдо объяснила пациентке все особенности состояния её здоровья, сказав в заключение:
– Я думаю, Татьяна Сергеевна, что отсутствие у вас детей как раз и объясняется хроническим воспалением… по женской части. Но теперь, когда я его сняла, вы, с большой вероятностью, забеременеете, и тогда настоятельно рекомендую переехать в безопасное место. Если то, что я слышала от князя, верно, то война совсем близко. Как… – на короткое мгновение Мариэла Захаровна запнулась, – ваш лечащий врач настаиваю: беременным здесь не место.
Княгиня учтиво поблагодарила, заверила, что последует разумному совету, и перехватила нить беседы:
– Мариэла Захаровна, так вы и вправду учились в университете?
В ответе, как показалось Татьяне Сергеевне, прозвучала снисходительность.
– Если бы только в университете. Для начала там учатся четыре года, это даёт ранг бакалавра. Потом ещё трёхлетний курс и лечебная практика, после них экзамены, тогда можно получить лиценциата. У меня на это ушло всего шесть лет; для моей специальности довольно быстро. А потом ещё магистерские спецкурсы, и обширная практика, и защита диссертации – это ещё шесть лет. Магистр имеет право лечить, но лишь с разрешения наставницы и под её присмотром. Ну, разве только в исключительных случаях самостоятельно… Я уж пять лет, как магистр. Думаю, ещё годика три-четыре – тогда стану доктором.
Татьяна Сергеевна не была сильна в устном счёте. Вот почему она, не подумав, брякнула:
– Сколько ж вам лет, Мариэла Захаровна? – И тут же прикусила язычок.
Но эта удивительная женщина не обиделась, а улыбнулась:
– Судите по внешности? Она результат моего легкомыслия. Знали бы вы, как мне влетело за это!
– Простите великодушно, не поняла: от кого и за что влетело?
– Омолодила я себя. За это от наставницы и попало.
Княгиня всё ещё не понимала и попыталась уточнить:
– Вы сами себя омолодили?
– Ну да.
– И успешно, насколько вижу?
– Конечно.
Понимания не прибавилось, что и выразилось в реплике:
– Вы же никому вреда не причинили, даже себе самой. Так в чём тут грех?
– В том, что замахнулась я на действие не по своему рангу. Омоложением может заниматься только тот, у которого ранг доктора. Ну, или повыше.
Любопытство подстёгивало задавать всё новые вопросы, но голова у бедной пациентки уже шла кругом, поэтому она спросила нечто наипростейшее:
– А выше доктора кто?
– Кандидат в академики. Ещё старше в ранге – академик. Моя наставница как раз такая и есть. Выше уж никого нет.
Татьяна Сергеевна за малым не лопнула от переполнявших её вопросов. Пытаясь справиться с потоком информации, она решила сделать паузу и отхлебнула из чашки. И вдруг повернула беседу в совершенно другом направлении:
– Мариэла Захаровна, скажите, что я могу для вас сделать? Сказано было таким молящим голосом, что маг жизни невольно улыбнулась.
– Татьяна Сергеевна, да мне ничего не надо. Вот разве что… при случае расскажите о том, что получили мои услуги. И что вы остались мной довольны. Но сразу предупреждаю: есть такие больные, которым я наотрез откажу в услугах, и не по причине дурного характера. Это связано… с особенностями организма, и предвидеть такое не в моих силах.
– Ну, уж историю сию другим дамам
