— Ну, хорошо. Наверное, я буду согласен.
— Тогда еще десять процентов.
— За что?
— За риск! А вдруг действительно это опасно? Какой-нибудь борт шлепнется, а я за это отвечай.
— Но это невозможно! Тогда бы все самолеты давно упали.
— За все — не скажу. А вдруг этот упадет? Десять процентов и по рукам!
— Ну, хорошо.
На следующий день представитель фирмы «Аэркомпаникорпорейшн» лазил по топливозаправщикам, стоящим на спецстоянке. Был он весь как с рекламного буклета — свеженький, в синем комбинезоне, ботинках с металлическими мысками, в каске, респираторе, защитных очках и перчатках. Просто любо-дорого… За плечами у него был рюкзачок с фирменным лейблом, в руках чемоданчик с какими-то приборами.
Наши ходили за ним в засаленных синих робах и стоптанных кроссовках. Без касок, без очков. С похмельными, помятыми лицами.
— Парамонов, маму твою оглоблей, ты лесенку-то, лесенку пододвинь, помоги гражданину.
— А кто он такой, вообще?
— А это не твоего ума дело, твое дело — лесенку таскать. Ну что смотришь, помоги ему, не видишь, человек раскорячился.
Представитель забирался на заправщики, чего-то там замерял лазерной рулеткой, чего-то записывал в планшете.
— Всё в порядке?
— О, да! О’кей!
Ну, о’кей так о’кей.
— Мне надо открыть люк. Мне надо мерить внутрь цистерна.
— Парамонов!
— Ну чё?
— Ни чё! Открой товарищу. Да сам-то не лазь, свалишься еще.
Парамонов крутил барашки, откидывал люк.
— Вы хотеть посмотреть цистерна? — вежливо интересовался представитель.
— Чего я там не видел? — отнекивался директор. — Сейчас, буду я лазить по бочкам… — Парамонов! Жертва ты папы с мамой, дай ручку гражданину, а то он грохнется, а мы его вытаскивай.
Представитель спускался в люк, включал налобный фонарик, раскрывал чемоданчик и начинал там чего-то химичить. Парамонов торчал снаружи.
— Эй, товарищ! — звал его снизу представитель. — Вы плохо стоять, вы задерживать свет.
— Я вообще могу уйти. И люк закрыть, — возмущался Парамонов, но отходил в сторону.
Представитель снимал рюкзачок, рылся в нем, доставал какой-то плоский мешочек и прилеплял его с помощью клейких полос к цистерне изнутри, подальше от люка.
— Па-ра-монов!
— Чё?
— Помогите мне.
Представитель выбирался из чрева цистерны, протирал башмаки специальной тряпочкой, которую убирал в отдельный мешочек. Во дает, жлобина!
— Ну, что там? — интересовался директор.
— Всё есть хорошо. Теперь мне надо смотреть другой машина. Вон тот.
— Парамонов, сукин ты кот! Хватай лесенку и рысью! Что мне здесь, до вечера отсвечивать?
— Да иду я, иду. Чего орать-то!
Цистерна… Люк… Чемоданчик… Пластиковый мешок на клейкой ленте…
— Ну что?
— Теперь вон та машина.
— Ты что, во всё будешь лазить?
— Да, я должен брать проба каждая машина. Так положено.
Во дает америкос, делать ему не хрен! Ну ладно, лазь, коль нужда есть.
— Парамонов!
— Чё?
— Останешься с ним, а мне в контору надо. Некогда мне тут с вами… цистерны околачивать!
— Ладно.
Цистерна… Люк… Чемоданчик… Пластиковый мешок… Всё? Пожалуй, всё.
— Спасибо, Па-ра-монов!
— Да пошел ты!
В конторе директор пил чай. От нечего делать — пятую кружку.
— А-а, представитель. Ну что там у тебя?
— У меня всё хорошо. Я внимательно смотреть, здесь нет никакой осадок.
— Это не у тебя, это у меня всё хорошо. У меня всегда — хорошо! — И теперь — хорошо. Осадка нет, а денежки есть! Очень удачно всё сложилось. — Чай будешь?
— Спасибо, нет.
Вот и всё… И не надо живот об асфальт обдирать и собак с охраной отстреливать. Ничего такого не надо, когда можно цивилизованно, и тебе сами всё откроют. Главное — найти решение…
* * *— Борт готов?
— Готов.
— Экипаж?
— На месте.
— Питание?
— На борту.
— Акты проверок?
— В наличии.
Актов была целая кипа. Это не просто борт, а первый! И если ты его обслуживаешь, хоть даже салон веником метешь, должен за свою работу отчитаться. И тот, кто за тобой приглядывал, — должен отчитаться. И тот, кто вас в самолет запустил… Такой порядок.
— Что оцепление?
— Занимает исходные.
— «Хозяин»?
— Отдыхает.
— Передай всем пятичасовую готовность.
На полосу выкатился топливозаправщик. Красивый такой, блестящий, импортный, побежал по бетонке. Развернулся. Замер подле самолета. Что дальше?
К топливозаправщику подъехала машина «каблучок». Из нее вышла дама в белом халате, подошла к цистерне, что-то там покрутила, слила в мензурку, запечатала, расписалась, села в машину и уехала.
Проба. Последняя…
Керосин на выходе, все присадки добавлены, все анализы проведены. Больше в цистерну никто не сунется. Скоро дождутся результатов последней пробы и сольют горючку в баки.
Что еще? Пожалуй, всё…
Резидент сидел на водонапорной башне. Вторые сутки сидел. Не лучшее место для уик-энда, но выбирать не приходится. Башня была самым высоким в окрестностях сооружением, откуда просматривался аэродром. Он ее сразу приметил. Но лезть на башню в лоб было нельзя — кто-нибудь заметит, кому-то расскажет, тот еще кому-то передаст. Нет, рисковать нельзя. Пришлось башню ремонтировать. Нагнать массу техники, поднять леса, напечатать стопку документов с подрядами и разрешениями, раздать кучу взяток. Что уж было совсем тупо — давать деньги за то, чтобы за собственный счет отремонтировать бюджетный объект. Но нынче так: не подмажешь — не поедешь. Приехали проверяющие — куда без них?
— Когда закончите ремонт? — поинтересовались они.
— Недели через четыре, — отбрёхивался от них нанятый прораб.
— А чего так долго? Вы поторопитесь, это важный районный объект, который мы должны…
Ну, вообще-то должны, потому что копейки не вложили.
— А как тут у вас с техникой безопасности?
Более чем! Строительный
