На праздновании в честь моей побывки в доме брата я готовлю для них Kartoffel-Knödel – картофельные клецки, но мой рецепт оставляет желать лучшего, потому они такие плотные и тяжелые, что, будучи проглоченными, сразу проваливаются прямо на самое дно желудка! Эта передышка в несколько дней весьма приятна, но быстро заканчивается, и 8-го в 20:00, вечером, мы садимся на поезд, чтобы вернуться обратно. Воздушные тревоги и бомбежки вынуждают двигаться в объезд, и мы возвращаемся сначала через Хальберштадт, затем через Галле, где должны пересесть на другие поезда. Около 3:00 в станционной столовой мы едим Griess-Suppe – манный суп. Атмосфера на этих немецких вокзалах соответствует военному времени. Кто помнит это? Но несомненно, она была одинаковой во всех странах, охваченных войной. Разумеется, все затемнено. Лампочки, выкрашенные в синий цвет, скудно освещают всегда заполненные платформы. Стекла окон и куполов также замазаны синим. Пугающие лица среди густых теней. Единственный способ отличить гражданского от военного – это по покрою одежды, по фигуре или по кожаной портупее. На платформе и в буфете много военных. В такой час те, кому удается, дремлют где только возможно. Здесь моряки, летчики, пехотинцы – все рода войск, собравшиеся в военной столовой и общество которых облагорожено присутствием медсестер из немецкого Красного Креста. В любое время, хоть днем, хоть ночью, от них услышишь только доброе слово, почувствуешь то или иное проявление дружелюбия… феи домашнего очага. Двое парней спят в углу, головы на коленях, ранцы под рукой. Другие спят растянувшись на скамьях, кое-кто склонившись к столам и положив головы на скрещенные руки. Из громкоговорителей тихо звучат популярные, всем нам хорошо известные мелодии, песни Цары Леандер, Ильзы Вернер… песни прерываются на communiquées – официальные заявления, новости и объявление воздушной тревоги. Многие спят в то время, как в столовую через турникет входят новоприбывшие в поисках тарелки супа или кофе. Здесь никогда не бывает полной тишины, все издает какой-то приглушенный звук. Даже похрапывающий матрос. Можно сказать, он храпит весьма деликатно, положив голову на свой вещмешок, а его аккордеон в футляре стоит на полу, под согнутыми коленями моряка.
Редкие разговоры… рассказ об отпуске? О прежней службе? Поиск друга? Заводят друзей на пару часов, уверенные, что больше никогда не встретятся! И все равно это дружеские чувства. Что стало с вами, встреченные мной тени, тени, рассказавшие о своих семьях, о своих домах? Другие воспоминания – это лозунги на всех станциях: «Тебя слушает враг!», «Колеса мчатся к победе!», «Враг не дремлет!» – или реклама: «Почему именно Юнона?» («Юнона» – сеть немецких гостиниц. – Пер.), «Приятного бритья, хорошего настроения!». Как много образов запечатлелось в моей памяти!
В 6:30 по громкоговорителю объявляется посадка на поезд до Лейпцига и Франкфурта-на-Майне. Нам необходимо попасть на него, и мы оставляем тепло столовой с застоявшимся запахом табака, кофе и обеда из одного блюда. На платформе чувствуется дуновение утреннего ветерка и холодно. Десятки пар ног в ботинках или кованых сапогах в спешке стучат по асфальту платформы и по ступеням вагонов. Все занимают места. Мы с Раймоном тоже находим себе места, одно напротив другого. Тем временем день разгорается, но от тепла в купе клонит ко сну. На самом деле толком мы не спим, и я открываю глаза лишь для того, чтобы посмотреть в окно. Мы ни за что не поверили бы, что сейчас война, если бы не развалины повсюду и не зенитные батареи вокруг городов, через которые мы следуем. После очередной пересадки наконец прибываем в Бишофсхайм-на-дер-Рён, из которого пешком добираемся до Вильдфлеккена, который оставили четыре дня назад. Здесь ни малейших следов войны, никаких свидетельствующих об этом руин.
Возобновляется жизнь в Вильдфлеккене. Должен заметить, что преодолевать эти тысячи холмов Тюрингии на мотоцикле значительно легче, чем пешком, и что такого рода обучение доставляет мне больше удовольствия, чем пение по приказу на верхушке сосны. Вскоре и в долине Фульды не остается от нас секретов, поскольку за несколько дней мы способны покрыть больше километров, чем пехота за несколько недель. Достаточно менее получаса, чтобы перевести дух на вершине горы Кройцберг («Голгофы», или на Вассеркуппе. – Пер.), дабы восхититься раскинувшейся под нашими ногами местностью. Это просто восхитительно! Но даже на минуту не подумайте, будто я отрекаюсь от пехоты! У меня там случались приятные моменты, особенно во время перекуров, наполненных очарованием мест, удаленных от дорог и хоженых троп! Нет, это было нечто незабываемое!
Как-то днем в воскресенье мы с каптенармусом Фуксом отправляемся на Вассеркуппе. Он взял меня за компанию, потому что как-то в разговоре я упомянул, что хотел бы полетать на планере. Мы часто видим эти огромные белые или желто-коричневые аппараты, изящные, словно стрекозы, парящие над нашей местностью. День-два назад он сообщил, что обо всем договорился и что мы можем отправиться туда в это воскресенье. Мы отбываем за рулем большого «Хорьха», автомобиля, разработанного специально для войск связи. Едем с откинутым верхом, наши легкие наполняются свежим воздухом, и мы радуемся мощности автомобильного двигателя. Я за рулем и веду машину с истинным наслаждением. Через четверть часа мы уже на вершине Вассеркуппе, где я паркую нашу «ласточку» рядом с ангаром, заполненным планерами. Заходим в контору в деревянной казарме, где Фукс называет свое имя. Здесь четыре или пять человек из люфтваффе и несколько из гитлерюгенда. Знакомство, разговоры. Фукс и младший лейтенант из люфтваффе обнаруживают общность интересов. Все складывается просто замечательно.
Полчаса спустя мы уже на летном поле рядом с планерами. Классные аппараты – до самых кончиков крыльев! Бипланы, монопланы, они просто великолепны! Мне доподлинно известно, что сегодня я полечу. Биплан, только что запустивший планер, клюнув носом, приближается к нам. Он останавливается в 30 метрах от нас, и из него выбирается паренек в бриджах до колен. На нем форма гитлерюгенда и, поверх нее, толстый свитер, как и у всей молодежи на летном поле, за исключением парней из люфтваффе. Фукс спрашивает парнишку, сколько ему лет. Семнадцать! Мы с Фуксом занимаем передние места в планерах с дублированным управлением, однако пилотировать аппараты будут мальчишки, занявшие места позади нас. Самолеты, которые возьмут нас на буксир, выруливают на старт, и через пять минут, после 100 метров подпрыгиваний по полю, отрываемся от земли. Мы быстро набираем высоту 200, 300 метров, где нас отпускают и мы закладываем вираж. Плавно и без всяких усилий планер поднимается до 500, 600 метров. Великолепно!
