Мы получаем вполне приличные рационы, и мои русские хозяева очень быстро привыкают к ним. Им нравится разнообразие в еде, а мне по вкусу русские разносолы. Когда я наблюдаю, как «паненка» занимается домашними делами, мне кажется, будто я перенесся во времена пещерного человека или нахожусь с первобытным племенем в джунглях Амазонки – разумеется, с поправкой на климат! Чтобы приготовить капусту, хозяйка пользуется чем-то вроде деревянного черенка, вроде ручки от грабель, с металлической сечкой в форме буквы S на конце. Затем, не менее часа, шинкует своим примитивным инструментом два-три кочана капусты в деревянном корыте. Потом капуста варится в подсоленной воде, после чего ее можно будет использовать в супе, иногда добавляя немного свиного жира или мяса. Она также готовит впрок пшено, когда несколько часов шелушит на дне бадьи просо при помощи деревянного пестика. Сварив пшено, женщина тщательно его процеживает и раскладывает в глиняные горшки. По мере необходимости эту кашу достают из горшка деревянной ложкой. Пшено кладут в борщ, используют как гарнир к мясу, а также подогревают с молоком, делая что-то вроде молочного супа.
Грубо сколоченный стол, скамья, примитивный стул. Какое убожество! Несколько полок. Вот вам и вся мебель, а спят они на печи. Пара котлов-казанов, два-три глиняных горшка, сковорода, пара деревянных ложек, нож, корыто для стирки и еще пара орудий, тоже деревянных, чтобы толочь крупу или шинковать овощи – если только они не одни и те же для всех целей. Вот и все домашнее хозяйство! Ах да! Чуть было не забыл деревянное ведро, чтобы носить воду из колодца. Хотя порой одним и тем же ведром пользуются несколько домов. Однако вам ни за что не убедить меня, что все эти важные и необходимые для домашнего хозяйства предметы, утварь и мебель, пришли в негодность или сломались за два года войны! То же касается и одежды. Здесь никогда не видели лучшего, а то, что осталось, сделано еще в царское время. Революция не дала им ничего!
Доводилось мне видеть дома еще беднее, а иногда, хоть и крайне редко, немного богаче. Корова, с десяток кур, несколько уток – вот и все их состояние, хотя наиболее ценным сокровищем считаются иконы, пережившие века и революцию. Таких домов здесь миллионы; это вся Украина, почти вся Россия, и везде все одинаково. Дальше на юг или юго-восток мне порой попадались люди, которые жили лучше, но очень редко. Что до самой земли, то она всегда остается великой Россией, и многие из нас до сих пор испытывают по ней ностальгию. Бескрайние поля, величественные под белым покровом, когда снег переливается под лучами солнца! Таинственные и гнетущие, когда туман или дождь скрывают линию горизонта. Но всегда восхитительные. Вот почему мне нравится моя служба, состоящая в том, чтобы в любую погоду, в любых условиях, в одиночку бороздить страну на своем мотоцикле.
13 декабря, под самое утро, патруль 1-й роты под командованием молодого, но замечательного лейтенанта ван Эйзера грузится на надувные резиновые плоты саперов и переправляется через Ольшанку. Это 30 человек, в задание которых входит произвести разведку за русскими позициями, где наша авиация обнаружила партизанский лагерь и значительное скопление танков. В полной тишине патруль исчезает на другом берегу. Благодаря белому камуфляжу они сливаются с покрытой снегом местностью. Вечером мои друзья-связисты передают мне тревожную новость, которая моментально облетает все укрепления и огневые позиции. Операция ван Эйзера обернулась катастрофой! Из 30 человек назад вернулось только восемь, и четверо из них тяжело ранены! Они сбились с пути и были окружены большим числом партизан и других вооруженных людей, включая множество женщин. Люди ван Эйзера отважно защищались, но все оказалось напрасным. Лейтенант ван Эйзер погиб одним из первых, старший ефрейтор Баталье подорвал себя гранатой, чтобы не попасть в плен к русским живым. Когда пал унтер-офицер Декамп, не осталось ни одного унтер-офицера! Восемь уцелевших и, главное, четверо тяжело раненных должны были проявить отчаянную смелость и желание выжить, чтобы уйти из-под огня и добраться до наших позиций. После двухдневного блуждания за позициями противника двое других уцелевших вышли на наши позиции у села Мошны. Им пришлось не есть и не спать с момента отправки патруля и передвигаться ползком два дня, чтобы незаметно выскользнуть из ловушки! Вернулось только менее десяти из тридцати!
После доклада возвратившихся становится ясно, что в первую очередь трагедия произошла из-за чрезмерной смелости нескольких человек из группы, а не из-за того, что они сбились с пути. В их задачу входила рекогносцировка и, по возможности, захват языка. Они не должны были открывать огонь, кроме как в случае непосредственной опасности, только с целью самозащиты и необходимости оторваться от противника. Однако вышло так, что некоторые из них атаковали партизанский блиндаж с тыла, тем самым подняв на ноги весь лагерь. Они проявили беспримерное мужество, но приказы священны. Из-за излишней воинственности мы потеряли более 20 боеспособных товарищей!
Зима здесь какая-то странная. Периоды заморозков и оттепели попеременно сменяют друг друга. Температура в -20, -25, а одной ночью даже -27 градусов за несколько дней, если не часов, переходит в оттепель с дождем, и тут же снова падает до -15. Снова идет снег, добавляя новый слой к тому, что не успел растаять. Порой толщина снега достигает 50–60 сантиметров. Два дня оттепели, и движение машин утрамбовывает наст до 20 сантиметров обледеневшего снега, почти катка, что позволяет мне прекрасно скользить и маневрировать, не беспокоясь о движении на дорогах. А бывают такие дни, когда единственная техника, способная передвигаться, – это бронетранспортеры и несколько мотоциклов.
22 декабря я узнаю, что усиленный контингент бригады намерен предпринять еще одну бесстрашную coup de main – вылазку – к деревне Ирдынь южнее Байбузов. В середине следующего дня мне становится известно, что операция прошла успешно, и несколько товарищей, вернувшихся в Байбузы из Староселья, рассказывают мне о своем подвиге. 2-я и 3-я роты вместе с вооруженным огнеметами отделением саперов проникли на занятую русскими территорию, пройдя по щиколотку в воде по частично замерзшему болоту. Русские, по всей видимости посчитавшие себя надежно защищенными этой естественной преградой, не охраняли болото. Таким образом «бургундцы»
