Что бы ни говорили о фюрере, но его идеи действительно гениальны. Можно вспомнить сумасшедшую политическую комбинацию с Чехословакией, можно вспомнить прорыв в Арденнах, подаривший Германии легкую победу над действительно сильной Францией. Так и здесь, операция по дезинформации противника разыграна по нотам! Подумать только, подготовить масштабное вторжение под видом создания оборонительного рубежа, да еще и убедить в этом собственную армию! Каково! Теперь немецкие солдаты, получившие приказ о наступлении, будут искренне верить, что наносят опережающий удар по предателям! Одновременно с этим, в самой Германии о готовящемся нападении так и не узнают до последнего момента, а соответственно об этом не узнает советская агентурная разведка.
А руководство СССР, грамотно дезинформированное открытостью немцев и их готовностью к переговорам, наверняка сделает вывод, что усиление немецкого контингента на восточной границе есть следствие убежденности фюрера в готовящемся нападении. Откуда могла появиться такая убежденность? Правильно, от дезинформации английской разведки. Хитрость британцев, ушлость их разведчиков и абсолютная беспринципность политики (классическим ходом которой является сталкивание лбами наиболее сильных конкурентов) давно уже известны всему миру. А значит, в Кремле могли предположить (и наверняка предположили), что немцы всерьез готовятся к отражению нападения после науськивания англосаксов.
Но в такой ситуации нападать первыми глупо. И у немцев, и у большевиков есть общий враг, и до недавнего времени германцы предпринимали достаточно серьезные попытки с ним расправиться. Логичным ходом со стороны «вождя» стали действия по заверению немцев в своем миролюбии. Но это же и правильно! Понимая в глубине души неизбежность конфликта, обе стороны до поры до времени разграничили сферы влияния, дабы каждый мог расправиться со своими врагами. Остался всего один. Так зачем же Сталину война сейчас, когда победа наверняка будет пирровой, а слабостью победителя воспользуется третий игрок? Не лучше ли заверить немцев в своей честности и дать им убрать с поля третью фигуру, а за это время поднакопить сил?
В общем, все логично. И потому в Союзе не объявляют мобилизацию, потому войска приграничных округов не занимают предполья. Потому немецкие летчики регулярно совершают вылеты над советской территорией, собирая бесценные данные о расположении советских аэродромов, мест дислокации войск и военных складов. Сталин дает возможность Гитлеру убедиться: «Я не собираюсь нападать». Вот только Сталин не понял, что первым собирается напасть Гитлер…
А мы станем первыми, кто исполнит его приказ.
……………………………………………………………………………………….
Для проверки советских пограничников несколько раз предпринимались попытки перебросить за кордон наших «вспомогательных» разведчиков. Это и группы офицеров РОВС, и местные ненавистники большевиков, и прочие недовольные советской властью. Им дают задания минимальной сложности, не посвящая ни в какие подробности.
Вывод по итогам проверки на вшивость погранцов напрашивается неутешительный: из одиннадцати человек шесть были задержаны при попытке перейти границу, а из пяти выполнивших задание и попытавшихся вернуться задержали еще троих.
Но хотя бы примерные окна в системе патрулей мы определили, как и чистые от секретов участки. Последние приготовления были завершены, и я отправился на первое в своем новом качестве боевое задание.
…Страшно. И очень холодно: вода в апрельском Буге еще совсем недавно освободилась ото льда, и дно лодки здорово морозит. Сильное волнение не добавляет тепла; общее ощущение – как если бы меня заперли в леднике.
Тихий скрип уключин и легкие шлепки весел по воде кажутся громогласными в ночной тиши. Эта тишина буквально давит на плечи, она оглушает.
Мы выплыли уже на середину реки; от ее поверхности стал подниматься густой туман. Всего за минуту противоположный берег пропал из виду. Появилось ощущение, что лодка замерла на одном месте, а время остановило свой ход. На ум пришли странные и пугающие мысли: на миг почудилось, что рядом со мной никакой не Илья Михайлович, а греческий Харон, что перевозит меня через Стикс в царство Аида.
Странное состояние. Нечто подобное я испытывал в Бискайи, когда мы с добровольцами излазили всю нейтралку, заваленную мертвецами. Тогда я на несколько мгновений полностью потерял над собой контроль.
И хотя «мертвое поле» нельзя сравнивать с нашим путешествием, но чувство тревоги, усиленное мистическими образами, крепко угнетает.
…Но прошло еще пять минут гребли, и противоположный берег снова проступил сквозь туман. Стало немножко полегче.
Нос лодки уткнулся в песчаную отмель. Берег! Чтобы не спровоцировать погранцов раньше времени, мы быстро втащили наше транспортное средство на сушу и принялись лихорадочно его маскировать. И в этот момент довольно близко послышался приближающийся лай.
На секунду меня парализовало. Паника подступила к горлу: под рукой не было никакого оружия, которым мы могли бы себя защитить. Вместо него ампулы с ядом, вшитые в воротник: попасть живыми в руки НКВД мы не имеем никакого права.
Первым нашелся Илья Михайлович. Схватив меня за рукав, он бросился к реке; в воду мой наставник постарался зайти как можно более бесшумно.
Лай и топот сапог слышался уже совсем близко. Мы успели углубиться всего на пару метров, после чего, глубоко вдохнув воздух, резко сели в воду, скрывшую нас с головой.
Успели вовремя: лучи света от фонарей пронзили толщу реки прямо над нами. Я не закрывал глаза, а потому достаточно хорошо увидел эти лучи на полуметровой глубине. Конечно, погранцы нас не разглядели, но как же холодно!
Заходя в реку, я даже не почувствовал температуры, – настолько сильным было волнение. Но теперь, ожидая мгновения, пока лучи света переместятся и получится сделать хотя бы еще один вдох, я ощутил, как миллионы ледяных игл вонзаются в тело. Стало страшно. И это был не мистический страх, навеянный безмолвием реки, а ужас смерти, смерти глупой и напрасной.
Как же сильно хочется выдохнуть… Я начинаю крутить головой в воде от дикого напряжения, пытаясь не выпускать воздух: пузыри сразу нас демаскируют. Чтобы не вынырнуть, крепко хватаюсь за удачно подвернувшуюся корягу.
Мою руку сильно сжимает Илья Михайлович. Ему тоже очень тяжело, но капитан пока еще держится. Это безмолвное присутствие дает мне крохи силы. Крохи, которые позволяют все-таки дотерпеть.
ВСЁ!!! Пограничники начинают освещать другой сектор водного пространства. Аккуратно подняв голову, я бесшумно выдыхаю, а затем делаю первый глоток потрясающего, чистого воздуха. Как же хорошо!
Но пограничники не уходят. Они спускаются вниз, овчарка бежит к замаскированной лодке.
В этот миг мое сердце снова застыло. Патрульные наверняка задержатся. Начало апреля, вода еще совсем холодная. Не ледяная, конечно, но долго мы в
