Сами неопределенно кивает. Генри в ужасе хватается за голову:
— Вот попался. Вы рекламщики? Мне реклама совсем не нужна. Наша область деятельности очень деликатная.
Лесли успокаивает:
— Не пугайтесь. Мы журналистки. Ничего не напишем, если вы не захотите. Да и работаем совсем в другой области.
Генри, с явным интересом:
— А чем вы занимаетесь?
Сами вступила наконец в разговор:
— Всякой ерундой. Где что случится, там и мы. Как гиены. Самим иногда противно.
Лесли возражает:
— Но кушать-то надо, да за квартиры платить. Вот и стараемся, разгребаем грязь.
Генри подошедшему официанту:
— Счет, пожалуйста.
На улице, перед рестораном.
Генри останавливает такси:
— Садитесь. Куда вас отвезти?
Сами отказалась:
— Я пройдусь пешком. Мне недалеко. Пока.
Улыбается Лесли. Лесли, сделав индифферентное выражение лица:
— Я посидела бы еще в тихом баре. До завтра, Сами.
Генри и Лесли садятся в такси. Сами уходит.
21:00. В неизвестном баре.
Генри и Лесли сидят в уютном уголке. Тихая музыка, не слышно, о чем они говорят. Перед ними полупустые бокалы с коктейлем.
23:00. Номер Генри в отеле.
Генри и Лесли в постели. Лесли приподнимается:
— У тебя сигареты есть?
— Не курю.
— А я люблю затянуться после секса.
Поднимается, не смущаясь, что совсем голая, проходит к столику, на котором лежит ее сумка, вытаскивает сигареты, закуривает:
— Тебе, Генри, не помешает запах?
— Не важно, кури спокойно.
— Хочется как-то взбодрить себя после этой чертовой работы: хорошей выпивкой или добротным сексом.
— Взбодрилась?
Лесли улыбается:
— Ничего. Ты мужик крепкий.
Снова улеглась на свое место.
— А чем тебе не нравится твоя работа?
— Много крови и дерьма приходится видеть. С отвратными мужиками, да и женщинами иметь дело. Ты-то чистенький. Продаешь свои программки. Небось и в тяжелые кварталы никогда не входил?
Генри, очень серьезно:
— Да, что мне там делать? Расскажи что-нибудь.
— Пощекотать хочешь нервы?
— Да нет, но хочется понять твою работу.
— На днях, двадцать девятого, мне позвонил знакомый полицейский. Сказал, что нашли свеженький труп. Естественно, я в такси и туда. Лежит труп мужчины, голова валяется рядом. Как сказал эксперт — отрублена тесаком или чем-то похожим. Но сначала его застрелили: стреляли в голову. Представляешь зрелище? Я сфотографировала, а самой плохо, мутит.
— Но как тебя полиция подпустила так близко?
— У меня там знакомые. Понимают, что мне работать нужно. Именно за такие репортажи меня в газете и держат. Но и я выдерживаю условия. Лишнее не печатаю. Что могли, они рассказали, но я опубликовала только несколько строчек. Ни фамилии убитого, ни про отрезанную голову, ни где его нашли. И без предположений, кто это сделал. Видите ли, городское начальство не хочет, чтобы межрасовые страсти накалялись.
— А что, мусульмане отрезали голову?
— А кто еще подобное практикует?
— Не знаю, откуда мне знать. И где это произошло? Ты говоришь, в газете не написали?
— Это было на Нансен-роуд. Рядом со школой «Роквуд Академия». Чистенький район, приличные дома, населенные сплошь мусульманами. Большинство — законопослушные граждане. Не худший район Бирмингема. Но в последнее время там поселилось много новых иммигрантов. И район сильно изменился. Ночью туда лучше не соваться. Что делал там мужчина, никому не известно. Но результат печальный.
— И до сих пор его не опознали?
— Как сказали мне в полиции, по документам он гражданин Нидерландов. Но из Гааги пришел ответ, что такой у них не числится. Вероятно, документы фальшивые, хотя подозрений не вызывают. И ничего из этого я не могу опубликовать. Сэр Альберт Бор, наш мэр, хоть и признал, что администрация боится обвинений в расизме, но по-прежнему требует, чтобы ничего о мусульманской преступности не публиковали.
— Лесли, а какая еще преступность здесь? Разве коренные англичане нарушают законы?
— Смотря кто. Здесь ведь смешение всех вер и национальностей. Мусульман у нас в городе не меньше пятой части населения. А есть еще и масса других религий. Ирландцы, например, добропорядочные католики, но много лет поставляли основную массу правонарушений. Это сейчас их вытесняют новые мусульмане.
— Как? Я думал, что ирландцы очень сплоченные, да и опыт всяких действий у них имеется достаточный. И оружие умеют закупать.
— Да, но мусульмане давят численностью. И у них полно людей, совершенно не ценящих свою жизнь. Много детей, много неработающей молодежи. Живут новые мусульмане на пособия. Не видят перспектив. Вот и объединяются в шайки. Впрочем, извини, я тебе забиваю голову своими проблемами. Вряд ли тебе это интересно. И мне пора ехать домой.
— Тебя проводить?
— Не нужно. Сама доберусь.
Одевается:
— Запиши мой телефон. Твой я уже посмотрела. Может быть, еще встретимся.
Генри заносит номер в свой телефон.
Лесли уходит.
23:30. Там же.
Генри звонит по телефону:
— Кое-что выяснил. Наш человек погиб. Ему отрезали голову. По имеющимся у меня сведениям, это работа одной из мусульманских группировок. Скорее всего — той, с которой он должен был говорить о мире. Примерное место известно. Прошу инструкций.
Голос:
— Завтра шеф скажет, что делать.
8:30. 4 декабря, пятница. Номер Генри в отеле.
Генри уже побрился, одет.
Звонок телефона. Начальственный голос:
— У тебя все нормально? Мне передали твою информацию. Недостойно они поступили. Или наш человек что-то сделал не так? Но заказ не выполнен. Ты мог бы попробовать встретиться с этими мусульманами? Это нам очень нужно.
— Я после моего происшествия не пришел еще в норму. Да и оружия нет никакого. Я не предполагал встречаться с этими бандитами.
— Но тебе и не нужно оружие. С любыми отморозками можно найти общий язык. И ты это умеешь. Тебе же сказали, что старые дела забудем после твоей поездки.
— Мы так не договаривались. Я должен был только выяснить, что с нашим человеком. Это я сделал.
— Да, договаривались. Но обстоятельства изменились. Если вопрос о деньгах, то я готов доплатить еще десять кусков.
— Ну и предложение! Меня там, почти наверняка, ухлопают. Так рисковать за десятку я не собираюсь.
— Ладно, подожди. Я переговорю с ирландцами. Перезвоню позже.
9:30. Там же.
Телефонный звонок. Тот же голос:
— Я разговаривал с ирландцами. Они готовы добавить, если согласишься выполнить миссию. Твоя часть заказа будет тридцать тысяч.
— Ладно, попытаюсь. Только из уважения к тебе.
12:00. Нансен-роуд.
Генри идет по улице Нансен-роуд от Тарри-роуд к Гленпарк-роуд. Стандартные, вполне приличные на вид, но унылые дома. На улице практически никого нет. Из некоторых окон Генри провожают настороженные взгляды. Справа за домами почти подряд два больших здания школ.
На Гленпарк-роуд встретилось такси. Генри садится в него и уезжает.
18:00. Номер Генри в отеле.
Генри читает на экране телефона большой текст. Удовлетворенно хмыкает.
Звонит телефон. Голос Лесли:
— Какие планы на вечер?
— После десяти я буду занят. А так, можно сходить, посидеть в баре.
— Что, на ночь у тебя запланирован кто-то другой, вернее, другая?
— Нет, нужно встретиться с одним человеком по делу. А завтра он уезжает.
— Ладно, созвонимся завтра.
— Хорошо.
Снова звонок. Голос Джессики:
— Генри, это вы?
— Да, добрый вечер, Джессика. Что, стало немного скучно?
— Не говорите, ужасно скучно и тоскливо. Просидела целый день, пролистала две книги о британской журналистике. Тоска… Что я смогу нового сказать по сравнению с уже написанным?
— Наверное, писать то
