— Сегодня пятница, он уехал к родителям в Девоншир.
— Тогда понятно ваше настроение. У меня предложение — сделать то, что не удалось вчера: пойти вместе поужинать. Я свободен до полдесятого.
— А потом у вас встреча?
— Да, но не с женщиной, если вас это интересует. Кое-что узнал о своем приятеле.
— Нисколько не интересует. Но я согласна. Куда пойдем?
— Лучше вы предложите. Я же совсем не знаю ваш город. Но хороший ресторан.
— Тогда пойдемте в «Tipu Sultan Mayestic Dining». Я там ни разу не была, но подруга говорила, что там здорово. Это от вас минут десять на такси.
— А вы как доберетесь?
— Не волнуйтесь, мне тоже недалеко. Давайте встретимся у входа в семь тридцать или чуть позже.
— Договорились.
20:00. Ресторан «Типу Султан».
Генри и Джессика уже сделали заказ, официант оформил стол. Есть возможность немного поговорить.
Генри интересуется:
— У вас особенный интерес к восточной кухне? Обедали в индийском ресторане, а теперь и ужинаем. Кстати, это индийский или малазийский ресторан?
— Все просто. Я не могу посещать сама такие рестораны. И с Роем это тоже не получится. Мы оба студенты, такие рестораны — не для нас. Ресторан пакистанский. Видите, в меню нет вин.
— Конечно, обратил внимание. Но я сейчас и не могу пить. Слишком важная встреча. Расскажите немного о себе.
— Ничего интересного. Я из Глостершира. Родители живут в Челтнеме. Городишко не бедный, но ужасно скучный. Оживает только в марте, во время Челтнемского фестиваля, когда разыгрывается Британский Стипль-чез на Золотой кубок. А все остальное время — провинция. Да, проводится еще много фестивалей: музыкальные, джазовые, научные. Город пыжится, пытается на фестивали пригласить знаменитостей, но все равно это выглядит убого. Два раза была на литературных фестивалях — не понравилось.
— Ну, не так уж провинциален ваш городок. Даже не понятно, почему о нем с таким пренебрежением говорить.
— Я училась в Челтнемском женском колледже. Мои предки считали, что любое другое заведение слишком современно и опасно для девочек. Представьте заведение, в котором порядки не менялись почти с самого основания — с 1853 года.
— Да, наверное, сурово.
— Не то слово.
— И как удалось вырваться?
— Поставила вопрос ребром: или ухожу из дома, или поступаю в университет в крупном городе. Родители посчитали, что Лондон слишком греховен, отправили меня сюда.
Разговор прервался, так как официант принес заказ.
21:00 Там же.
Генри смотрит на часы. Джессика, немного с сожалением:
— Вам уже пора?
— Пока не опаздываю, но все равно мы ужин практически закончили.
Подзывает официанта, рассчитывается.
У входа в ресторан.
Генри подозвал такси:
— Садитесь. Я вас подвезу.
— Не стоит, мне недалеко. Я пройдусь.
— Ни в ком случае. Садитесь. Только скажите водителю, куда ехать.
21:30. Начало Нансен-роуд.
Генри идет неспешно по улице. Прошел до конца, возвращается.
Из-за припаркованной грузовой машины выдвигаются три фигуры. По виду арабы, сирийские или ливанские. Высокий араб, пренебрежительно:
— Опять по нашей улице гуляют шпики.
Выхватывает из-за пояса пистолет, направляет на Генри: — Давай оружие. Стреляю без предупреждения.
Второму, по-арабски:
— Готовь свой тесак. Сможешь опять порадоваться.
Второй араб находится чуть дальше, вытащил тяжелый Золингенский поварской тесак для разделки мяса.
Третий араб остановился в отдалении, ничем не вооружен.
Генри пытается все закончить мирно:
— Я без оружия. Пришел поговорить с вашим главным. Высокий араб:
— Еще один переговорщик. Только на днях с одним разделались.
Подходит ближе, сует пистолет чуть ли не к голове Генри. Генри перехватывает правой рукой руку высокого араба, заворачивает ее, направляя ему в грудь. Высокий араб не удержался, выстрелил, но в это время пистолет уже был направлен ему в грудь.
Генри выдернул пистолет из руки высокого араба, который, хрипя, начал падать, выстрелил в подбегающего к нему второго араба. Второй араб падает, выпустив из рук свое оружие.
Третий араб убегает, скрывшись за грузовиком.
На улице полная тишина. Вероятно, все двери и окна закрылись после выстрелов.
Генри подходит к первому арабу. Проверяет карманы. Достает запасную обойму, заменяет в пистолете обоймы. Старую прячет в карман. Прислушивается.
Не слышно сирен полицейских машин. На этой улице не принято вызывать полицию. Трупы найдут только завтра утром, если они останутся на месте.
Генри звонит в контору:
— Я разобрался с теми двумя бандитами, которые пришили нашего парня. Нашел и разобрался. Окончательно. Может быть дальше ничего не нужно делать?
Начальственный голос:
— Нет, нужно продолжать. Заказ должен быть выполнен.
Генри закрывает телефон. Идет дальше по улице до конца. Снова возвращается. На месте столкновения уже нет трупов. Только пятна крови на том месте, где они лежали.
Из-за той же машины выдвигаются пять мужчин. Все арабы, все вооружены пистолетами.
Первый араб:
— Бросай оружие. Генри, спокойно:
— И не подумаю. Хватит с меня ваших приятелей.
Первый араб:
— Нас пятеро. Ты уже труп.
— Со мной «туда» уйдут не меньше троих. Ты первый.
— Слушай, шейх Мансур ал-Хомси приказал привести тебя. Но к нему нельзя с оружием.
— Оружие сдам только шейху. Ему верю.
— Тогда положи в карман.
— Хорошо.
Кладет пистолет в карман.
22:20. Большая комната-пристройка за домом.
Генри стоит, прислонившись к стене. Кроме него в комнате два вооруженных араба.
В сопровождении еще двоих арабов входит шейх Мансур ал-Хомси — небольшой старик с седой аккуратно постриженной бородой. Садится за стол, пытливо смотрит на Генри.
Генри аккуратно двумя пальцами вынимает из кармана пистолет, кладет его на стол перед шейхом:
— Другого оружия у меня нет. Это тот, который я забрал у пытавшегося меня убить. Я прислан говорить о ваших отношениях с ирландцами.
Шейх, на очень приличном английском:
— Кто ты, кто тебя прислал, почему ты говоришь от имени ирландцев?
— Меня зовут Генри. Я представитель одной неправительственной структуры. Мы не заинтересованы в вашей войне с ирландцами. Я не говорю от имени ирландцев. Но мой шеф хотел бы, чтобы ваши представители встретились с ирландцами и договорились о прекращении войны.
— Но они мешают нашей работе. Утверждают, что мы вторгаемся на их территорию.
— Вы торгуете наркотиками около их школ. Они не хотят, чтобы их дети становились наркоманами. Ты хотел бы, чтобы твои внуки стали наркоманами.
— Этого не будет никогда. Пророк Мухаммад, да благословит его Всевышний и приветствует, говорил: «Сторонитесь одурманивающего! Нет сомнения в том, что оно — ключ всех зол».
— Так зачем вы распространяете наркотики?
— Только среди неверных. Это не грех. Они и так погрязли в грехах. Почему вас интересует наша война?
— Я маленький человек. Не знаю всю политику. Но я знаю, что если война не прекратится, ирландцы перейдут под крыло ИРА. ИРА пришлет своих боевиков, и те взорвут ваши дома, перестреляют не только мужчин, но и женщин с детьми. Нам не выгодно ни уничтожение вашей группы, ни уничтожение ирландской банды.
— Ты слишком смел. Ведь я могу приказать и тебя пристрелят на месте.
Первый араб, по-арабски:
— Только прикажи, господин. Я его мигом
