В буре и грозе родится Ноосфера, в уничтожении войн и голода впервые выразится проявление нашей Планеты как целого и будет первым проявлением перехода Биосферы в Ноосферу, в котором человечество станет мощной геологической силой, где сможет геологически проявиться его мысль, сознание, разум.
Лев Исаакович Шестов
(1866 г., Киев – 1938 г., Париж, Франция)
Российский философ-экзистенциалист и литератор. Считал задачей философии – «поучить нас жить в неизвестности»: «Вся моя задача состояла именно в том, чтоб раз навсегда избавиться от всякого рода начал и концов».
Мудрецы не больше знают, чем глупцы, – у них только больше храбрости и самоуверенности.
Главная прелесть лучшего в его трудной достижимости.
Свет открывает человеку красоту – но он же открывает нам и безобразие.
Очень часто мы высказываем представляющееся нам сомнительным суждение в категорической форме и даже настаиваем на его несомненности.
А все-таки, если бы каким-нибудь образом власть попала в наши руки, с каким бы наслаждением послали мы к черту все возвышенные миросозерцания, метафизику и идеи и просто-напросто без дальних размышлений устранили бы с земли все страдания, все безобразия, все неудачи, которым мы приписывали такое огромное воспитательное значение.
Направо поехать – женатому быть, налево убитому быть. Средней дороги философ никогда не избирает, богатство ему не нужно, он не знает, что делать ему с деньгами.
«Каждое слово взрослого человека представляется таинственно содержательным ребенку.»
«Самые важные и значительные мысли, откровения, являются на свет голыми, без словесной оболочки: найти для них слова – особое, очень трудное дело, целое искусство. И наоборот: глупости и пошлости сразу приходят наряженными в пестрые, хотя и старые, тряпки – так что их можно прямо, без всякого труда, преподносить публике.»
«Негодованием можно на время подавить какие угодно запросы человеческой души.»
Вернейшее средство освободиться от надоевших истин – это перестать платить обычную дань уважения и благоговения и начать обращаться с ними запросто, даже с оттенком фамильярности и презрения.
Мы думаем особенно напряженно в трудные минуты жизни, пишем же лишь тогда, когда нам больше нечего делать.
Нет более противного и отталкивающего зрелища, как зрелище человека, вообразившего, что он все понял и на все умеет дать ответ. Вот почему выдержанная и последовательная философия становится невыносимой. Уж если нужно философствовать, то изо дня в день, не считаясь с тем, что ты говорил вчера. Если поэзия должна быть глуповатой, то философия должна быть сумасшедшей, как вся наша жизнь. В разумной же философии столько же коварства и предательства, сколько и в обыкновенном здравом смысле.
Когда защищаешь свое последнее достояние, средств не разбираешь.
Когда человек замечает в себе какой-нибудь недостаток, от которого он никакими способами не может избавиться, ему ничего больше не остается, как объявить недостаток качеством.
Русская простота и правдивость есть следствие нашей относительной малокультурноети.
Сергей Николаевич Булгаков
(1871 г., Ливны, под Орлом – 1944 г., Париж, Франция)
Один из участников религиозно-философского движения под условным названием «От марксизма к идеализму».
Великие творения человеческого духа подобны горным вершинам: их белоснежные пики поднимаются перед нами все выше и выше, чем дальше мы от них отходим.
Счастье – как здоровье: когда оно на лицо, его не замечаешь.
Всякому живому существу, а также и человеку, приходится отстаивать свое существование, защищать жизнь от смерти.
Вера есть способ знания без доказательств.
Территории свободы и необходимости постоянно изменяются одна за счёт другой.
Научно понимать жизнь – значит механически её истолковывать.
Космополитический гомункул вольтеровского и коммунистического образца в жизни не существует.
Познайте истину, и истина освободит вас.
Искусство Пикассо представляет собой могучее религиозное искушение, испытание веры. Пикассо страшен, ибо демонически подлинен.
Хозяйство есть борьба человечества со стихийными силами природы в целях защиты и расширения жизни.
Никакое развитие знаний и блеск материальной культуры не может возместить упадка веры.
Не веруя в абсолютный смысл жизни личности и думая найти его в жизни целого собрания нам подобных, мы, как испуганные дети, прячемся друг за друга.
Обладая способностью хотеть бесконечно многого, каждый отдельный человек может бесконечно малое.
Наука всегда специальна, такова её природа.
В человека вложена способность к святому недовольству (по прекрасному выражению поэта) как собой, так и окружающей средой, и стремление к постоянному усовершенствованию. Чем выше на нравственной и психической лестнице стоит человек, тем более развито в нем это святое недовольство, и, наоборот, оно замолкает лишь потопленное в животной природе человека, для которого поэтому нет ничего пагубнее, нет ничего низменнее самодовольства.
Человек не принимает пассивно этот мир, а старается понять его, удивляется ему, и это удивление, которое греки справедливо считали первым началом философии, рано или поздно становится вопросом.
Гражданство мира, всечеловечность совсем не есть упразднение нации, напротив, это есть ее высший возраст.
Свобода выражается в творчестве.
В нашей стране атеизм никого не удивляет, – дипломатически вежливо сказал Берлиоз, – большинство нашего населения сознательно и давно перестало верить сказкам о боге.
Всякая личность, как бы она ни была слаба, есть нечто абсолютно новое в мире, новый элемент в природе.
Человек, лишаясь абсолютных норм и незыблемых начал личного и социального поведения, заменяет их своеволием или самодельщиной.
Наше время понимает, чувствует, переживает мир как хозяйство, а мощь человечества как богатство преимущественно в экономическом смысле слова.
Всякая религия имеет своё верование в то, что некогда исполнятся её чаяния, утолится религиозная жажда, осуществится религиозный идеал.
Отвести глаза от предмета не значит еще его устранить, и рассматривать мир из окна кабинета, от куда он представляется не живым, а лишь нарисованным, не значит еще возвысится над ним.
Идеал, по самому своему понятию, не соответствует действительности, он ее отрицает.
Павел Александрович Флоренский
(1882 г., Евлах, Азербайджан – 1937 г., под Санкт-Петербургом)
Русский религиозный философ, ученый, священник и богослов, последователь Владимира Соловьева. Все главные вопросы он изложил в своей работе «Столп и утверждение Истины».
Многие ли за деревьями видят лес?
Какая-нибудь былинка – не просто былинка, но что-то безмерно более значительное – особый мир.
Понимать чужую душу – это значит перевоплощаться.
Биологически – все, окружающее нас, есть наше тело, продолжение нашего тела, совокупность дополнительных наших органов.
Вглядись в явление – и увидишь, что оно есть шелуха другого, глубже его лежащего.
Все вещи взирают друг на друга, тысячекратно отражают друг друга.
Все мы осуждаем жадность в пище. Но почему же в таком случае необузданное удовлетворение другой естественной потребности – познания – не считается пороком?
Вся природа одушевлена, вся жива, в целом и частях
Духовная любовь выражается в преодолении границ самости, в выхождении из себя.
Ничего нельзя закрепить, утвердить окончательно.
Объяснить – для научного мировоззрения значит, в моих глазах, уничтожить конкретную целостность явления, доказать его иллюзорность.
Познание вещей позволяет дать им имена.
Где есть отступления от обычного – там ищи признание природы о себе самой.
Имена выражают природу вещей.
Любовь
