– Вовремя, – прошипел он, наклоняя голову в знак приветствия.
Отследив это движение, Фиро напрягся, а присевший на согнутые лапы виверн недовольно заворчал, попятился, настойчиво потянул повод, зажатый в руке мертвеца.
– Идем, – позвал Кагира и, развернувшись, двинулся через травяные космы туда, где, не переставая, шумела дорога. – Идем, время настало.
Таша вздрогнула и сжалась вся, как от удара бичом. Снова расставаться, снова куда-то идти и что-то искать. Что впереди? Неизвестность. Непроглядная тьма, прячущаяся в названии древней и чужой страны, в которую они с Учителем теперь направятся. Не зря эти места назвали темными: здесь даже горячее солнце не в силах справиться с тьмой, даже южное тепло не может сдержать холода, который, минуя разгоряченное тело, лезет в самую душу, сочится в кровь, проникает в мысли, как паук кутает сердце паутиной нетающего льда…
Она посмотрела на Фиро умоляюще и обреченно. «Почему так? » – застыл в глазах немой вопрос.
– Почему так? – повторила едва слышно, вглядываясь в немигающие, полные спокойствия глаза.
– Потому что жизнь требует борьбы. Всегда, – сильные руки сжали плечи принцессы, – борьбы с собой, со своими слабостями и страхами. Ты ведь знаешь это не хуже меня.
– Я знаю, – кивнула Таша, не отводя взгляда.
Фиро молчал, всматривался в лицо девушки пристально и долго, словно пытался запомнить все до мельчайших черт. Наконец, кинув взгляд ей за спину, мертвец произнес:
– Иди. Тебе пора…
Таша прижалась к нему на миг, вытягиваясь вперед и касаясь щекой его щеки.
– Я буду ждать, ты обещал вернуться, – шепнула тихо и отошла.
– Иди, – повторил Фиро, глядя ей в след, – не оборачивайся, просто иди следом за своим Учителем.
Послушно развернувшись, принцесса побрела прочь. Позади хлопнули крылья, и волна взбудораженного воздуха толкнула в спину. Она не обернулась, только скорее поспешила к дороге. И как будто уже было такое: недолгое прощание, поспешный уход и сжавшая сердце тоска. И как будто не было: ведь не было больше страха и неуверенности, не было безнадежной обреченности и безвольности перед судьбой. Она больше не была той слабой, загнанной в угол нерешительной девочкой. Конечно, опасения и тревоги не покинули сердце юной принцессы до конца, но в глубине ее души уже созрела решимость, отчаянная, но не обреченная. «Он вернется, и я вернусь, – мысленно уверила она себя, – так будет, обязательно будет, и я сделаю все возможное для этого»…
Проникнувшись азартом Ану, Франц последовал его совету и за восемь дней собрал команду из тех, в чьей преданности и силе был уверен, как в самом себе.
Когда сыщик, закончив собственные сборы, вышел в холл Сыскного Дома, его уже ждал Эмбли, за спиной которого выстроились в ряд собранные со всей Ликии «новобранцы». Аро осмотрел прибывших и остался удовлетворен. Большинство из них сыщик знал лично, кого-то понаслышке. Народ перед ним предстал разнообразный: несколько широкоплечих породистых бойцов из тайной дворцовой охраны; пара местных магов-стихийников, чванливых и алчных до денег, но, кстати сказать, весьма умелых. Даже кое-кто из преступников пришел, пытаясь скрыться под видом наемника.
Пока Франц придирчиво изучал свою новую гвардию, в холл явился Ану в сопровождении Фиро. Они шли рядом, и внимательный сыщик заметил, что между некромантом и мертвецом что-то изменилось. Не осталось и следа прежней субординации, теперь они были на равных.
Сыщик не ведал о разговоре, произошедшем между Ану и Фиро при последней встрече. Суть той беседы свелась к одной фразе. «Теперь ты свободен, можешь идти, куда хочешь» – сказал Ану, освобождая своего слугу от остатков силовой связи. Но тот не ушел, ведь цель у некроманта и мертвеца пока что оставалась одна – погоня за Хапа-Таваком…
– Отменных бойцов вы набрали, господин сыщик, – кровожадно улыбнулся Ану, опуская руку на плечо Франца.
– Я надеюсь. От этого выбора зависит успех нашей будущей операции, – вместо приветствия ответил тот и перевел взгляд на мертвеца.
Франц поразился тем изменениям, которые произошли с его бывшим компаньоном. Глаза слуги некроманта сверкали живым, человеческим блеском, в них не осталось и следа былой мути, погасли призрачные огни, таящиеся в глубине зрачков и кожа, как ни странно, утратила привычный серый оттенок. «Он живой, не может быть мертвым…» – мелькнуло в голове сыщика.
– Раз все в сборе, выступаем, – разрушил недоумение Франца некромант, – заодно посмотрите, кого я набрал со своей стороны…
Втроем они вышли во двор, «новобранцы» потянулись следом. На улице уже ждали оседланные сытые лошади. Черный виверн Фиро сидел на земле чуть поодаль. Франц мельком осмотрел магов и бойцов, пришедших с Ану, потом вскочил в седло. Его взгляд невольно возвратился к Сыскному Дому. На сердце было тревожно, и не мудрено, ведь поход предстоял серьезный и опасный, из таких не все возвращаются.
Аро дал шпоры лошади и гнедая бокастая кобыла, зло прижав уши и по-волчьи пригнув к земле голову, потрусила по мощеной плиткой дороге к воротам. Поравнявшись с Ану, восседающим на своей неказистой лошаденке, сыщик перекинулся с тем взглядом. Некромант смотрел обнадеживающе, как обычно улыбаясь и пряча в глубине темных глаз хитрый азарт.
Кобыла Франца раздраженно оскалилась и, потеснив некромантову Джакку крутым боком, куснула ту за шею.
– Норовистая, – усмехнулся Ану, хлестнув лошадь компаньона поводом по морде, – смотрю, вы настроены серьезно, раз уселись на спину твари, которая злее виверна Фиро. Хотите натравить ее на Хапа-Тавака и посмотреть, как она разорвет бедолагу на куски?
– Мне не до шуток, господин Ану, – уклончиво ответил Франц, – дело предстоит серьезное, последний ход той игры, в которую мы с вами ввязались некоторое время назад.
– Последний ли, – задумчиво протянул некромант.
– Я на это искренне надеюсь…
Бок о бок они выехали из ворот Сыскного Дома и направились вниз по одной из ликийских улиц, отороченных узорчатыми решетками дорогих домов с выбивающимися сквозь стальные кружева ветвями жасмина, сирени и роз. Остальные члены отряда, молча, тронулись следом. Поднялся в воздух и Фиро.
Ликия безмолвствовала. Редкие прохожие провожали недоверчивыми взглядами угловатые мрачные фигуры всадников, длинной вереницей растянувшиеся вдоль тротуара. Люди беспокойно всматривались в чистое небо, где, паря над городом, раскинул черные перепончатые
