До его руки кто-то дотронулся. Брюс развернулся.
Это была Мадлен.
В ночи она выглядела мертвенно-бледной, призраком, но необычайно красивым. Ее темные сверкающие волосы ниспадали на плечи, в отблесках падающих на стены и пол лучей света они казались синими. Девушка улыбнулась, как будто ждала его, и Брюс улыбнулся ей в ответ, хотя кожу в том месте, где его коснулась рука Мадлен, начало щипать. Ее не должно быть здесь, разве не так? Неужели он что-то забыл? Она была преступницей, сидящей взаперти, за толстым стеклянным барьером в «Лечебнице Аркхэм». Что же она тогда здесь делает? Брюсу было тяжело осознавать окружающий мир в ее присутствии. Все, что еще мгновение назад казалось логичным, теперь переворачивалось с ног на голову, выворачивалось наизнанку.
– А ты разве не помнишь? – промурлыкала она, подходя к нему ближе. – Ты вытащил меня из «Аркхэма» и привел сюда. – Ее голос был тихим и полным боли, при его звуках у Брюса сердце обливалось кровью. Девушка коснулась его груди, и ее руки показались юноше маленькими и холодными.
Брюс приблизился к ней, и они оба прислонились к стене. Ему потребовалось какое-то время, чтобы осознать, что у Мадлен руки в крови и что от ее прикосновений на его коже остались темные пятна.
– Ты считаешь, что мой брат заслуживал таких страданий? – спросила она.
«Нет. Конечно же, нет». Брюс поморщился. Ее слова пробудили в его душе знакомое чувство пустоты, появившееся после гибели родителей. Юноша отвернулся. Мадлен обвила его шею руками, дотронулась до его подбородка, ласково наклоняя лицо Брюса поближе к своему.
– Признайся, – произнесла она. Ее глаза были такими темными, что черные зрачки казались неразличимы на фоне радужки. – Ты не можешь перестать думать обо мне.
«Я не могу».
Она улыбнулась.
– И что же конкретно ты обо мне думаешь, Брюс?
«Твои губы. Твои глаза. Изгиб твоей улыбки. Кровь у тебя на руках. Я хочу тебя. Я боюсь тебя».
Брюс тряхнул головой и попытался отступить назад. Юноша знал, что ее не должно здесь быть. Каждая частичка его души кричала, что он в смертельной опасности. Но девушка не позволила ему сделать шаг назад, она снова притянула его к себе, пока его губы не оказались в опасной близости от нее. Затем Брюс поцеловал ее, мягкое тело девушки прижалось к нему, и это – это – было все, чего он когда-либо хотел. И почему он хотел уйти? Мадлен жадно вернула ему поцелуй. Голова кружилась. Каждый мускул в его теле напрягся от желания и ужаса. Он никогда прежде не испытывал ничего подобного, никогда еще не был в объятиях девушки, которая вот так вот его пугала. Это казалось ошибкой, ужасной ошибкой. и в то же время это было самое лучшее ощущение в мире. Он не мог оторваться от нее. Мог только продолжать целовать ее губы, затем подбородок, затем шею. Он хотел слышать ее резкое дыхание, хотел слышать, как она шепчет его имя снова и снова. Она хотела быть здесь, в его объятиях.
«Беги, Брюс. Она пришла убить тебя».
Где-то за его спиной послышался ни с чем не сравнимый звук – с оружия сняли предохранитель. Брюс оттолкнулся от Мадлен и развернулся. Он уставился на темную, пустую стену. Повернулся обратно. но Мадлен и след простыл. Казалось, что залы особняка складываются вокруг него, сжимаются, а потом снова растягиваются. Голова все еще кружилась от жара ее губ, юноша тряхнул головой, и вдруг резкий, пронизывающий все естество ужас сковал его. Здесь был кто-то еще.
«Ночные бродяги. Они хотят запереть меня внутри собственного дома». Нужно выбираться отсюда.
Брюс развернулся и побежал. Его шаги, казалось, повисали в воздухе. Он добрался до входной двери и рывком распахнул ее настежь, но вместо улицы снова очутился в зале, из которого только что убежал. «Невозможно». Разбитое окно в фойе теперь стояло целым. Тот слабый свет, что еще струился внутрь сквозь окна особняка, совсем потускнел. Юношу окружали тени. Где-то в сгустившейся темноте промелькнул чей-то силуэт. Снова шаги. Шепотки. Скрежет острого предмета по металлу.
– Мадлен, – позвал юноша.
– Я тут, – ответила она позади него.
Брюс проснулся с хриплым стоном. Снаружи донесся раскат грома. Ветки деревьев яростно стучали по оконному стеклу. Несколько секунд юноша просто сидел в постели, тяжело дыша, его все еще широко распахнутые от ужаса глаза бездумно мечутся по комнате.
Неужели это был просто кошмар? А может быть, Ночные бродяги уже проникли в дом, заперли его, подобно предыдущим жертвам Мадлен, и теперь постепенно сжимают вокруг него силки? Он все еще чувствовал жар ее губ, тепло ее рук, сомкнувшихся вокруг его шеи. Тело было липким от холодного пота. Брюс не двинулся с места, пока его дыхание, наконец, не успокоилось. Воспоминания о приснившемся кошмаре начали тускнеть, а вместе с ними притупляться и ужас. За окном продолжала бушевать буря.
«Это всего лишь дурной сон». И все же, где-то в глубине души, Брюс по-прежнему ощущал присутствие Мадлен. Мысли о ней наполняли его одновременно и ужасом, и желанием держать девушку в своих руках.
Брюс посмотрел на время на экране телефона. Было уже утро, но из-за черных туч снаружи казалось, что еще разгар ночи. Юноша наклонил голову назад и на мгновение закрыл глаза. Затем свесил ноги с кровати и встал. Слабый свет озарил его обнаженную грудь. Штаны повисли на бедрах. Босиком он вышел из комнаты и на долю секунды уставился на исчезающий в темноте коридор, представляя, будто призрак Мадлен материализуется прямо перед его глазами. Но его встретили только тишина внутри поместья, да шторм снаружи. Даже Альфред еще не вставал. Слабый пятнистый свет отражался в щелях на полу. Спустя мгновение Брюс бесшумно вышел в коридор и направился к своему кабинету.
Воздух внутри кабинета застоялся. Бьющий в окна дождь превратил мир за окнами особняка в
