– В пятницу у меня премьера, я хотела пригласить вас с женой.
– Как любезно с вашей стороны! Жена, к сожалению, в Турции. Но я обязательно приду. Огромное спасибо.
Все-таки жизнь прекрасна! Боже, какой неожиданный звонок!
С трудом дождался пятницы, собственноручно купил огромный букет белых роз и приказал шоферу принести их в Большой после спектакля.
«Лебединое озеро», немеркнущая жемчужина русского балета, Мария танцевала вдохновенно, и зал то замирал, то завывал от восторга.
За кулисы его сначала не пустили, старушка с программками в руках долго его допрашивала и дала зеленый свет, лишь узнав, что он иностранец – к последним относились уважительно, каждый советский человек чувствовал себя великим дипломатом.
Она еще не остыла от танца, нежная, полуголая, затягивающая запахами своего прекрасного тела, голова шла кругом, он робко вручил розы, удостоился поцелуя в щеку, чуть коснулась грудью – он задрожал и впал в транс.
– Могу я проводить вас домой? – еле выговорил, запинаясь.
– Спасибо, но за мной заедет муж. холодный душ с улыбкой, от которой растаял бы Северный полюс.
– Не завидую мужу такой красивой женщины.
– Он не ревнив, к тому же геолог по профессии, и часто бывает в экспедициях, – сверкнуло, как луч надежды в беспросветной тьме.
Договорились как-нибудь отужинать, Мария проявила интерес и к турецкой кухне, и к культуре, заодно сообщив, что ее дедушка имел дом в Стамбуле после бегства из России в разгар гражданской войны.
Расстались друзьями.
Тоска смертная, что делать одному? Поехал в «Националь» – вдруг не пустили (служба уже знала в лицо), двинулся в «Метрополь» – та же история.
Что же делать в этой пустынной столице?
Вернулся домой, впервые пожалел об отсутствии жены, позвонил по телефону Колоскову и буквально напросился на вечеринку, намекнув на желательность понятно чего.
Кнут сменили на пряник: вечеринка состоялась, однако большинство дам было при партнерах, а две одинокие красотки, которые, как казалось, уже принадлежали послу, к концу вечера неожиданно дали от ворот поворот, сославшись на какие-то неимоверные дела.
КГБ работал безжалостно и не щадил либидо Кемаля.
Вернувшись домой, сразу же набрал домашний номер Марии.
– Здравствуйте, Мария. Могу я пригласить вас завтра на ужин?
– Спасибо, но я занята. В другой раз.
Так продолжалось еще две недели, Григорий Петрович радовался этой сексуальной блокаде, как дитя.
– Молодцы! Правда, я не уверен, что вы его посадили на полную диету. Ведь почти все турки занимаются педерастией, а у него несколько слуг. Помните, что случилось с великим английским разведчиком полковником Лоуренсом, когда он попал в турецкий плен? Его прежде всего изнасиловали!
– Если он связался со слугами, то почему звонит Марии чуть ли не каждый вечер? – возразил Коршунов.
– Все турки – сексуальные психопаты, вам нужно глубже изучать национальные особенности! – заметил шеф. – Но я не ошибся: он, кажется, влюбился, однако она должна держать твердую линию. «За всякой вещью в свете мы гонимся усерднее тогда, когда еще не овладели ею». Кто это написал? – Шеф обратил свой лик к просвещенному Колоскову, зная, что Коршунов покончил с чтением (если и начинал) еще в средней школе.
– Это не Ларошфуко?
– Шекспир. Советую и вам, и вашим подчиненным побольше читать Шекспира, это лучший учебник для любого сотрудника КГБ, там изложены и наука разработки, и вербовки, и конспиративной связи. Недаром говорят, что Шекспир работал на английскую разведку.
Итак, товарищи, пора готовить мероприятие. – и он встал, маленький, обритый и грозный.
О, если бы Кемаль был педерастом! Увы, он беззаветно любил женщин и бился как рыба о лед. Пораженный бессонницей, глотал успокоительные таблетки, просыпался с больной головой и однажды раздраженно позвонил жене в Анкару, устроив ей целую сцену из-за задержки на родине.
Наконец пробил роковой час, открыли спасительный клапан.
Предстоял банкет на даче, лучшие кадры, цвет общества, сногсшибательные дамы, актрисы и модельерши, о чем Дима сообщил лично, заехав прямо в посольство. Будет и Бенкендорф-Лобанова, помнил ли ее посол? Конечно, помнил, даже недавно был на премьере.
– Чудесно. Жаль, что Шахназ в отъезде! – улыбался Кемаль. – А возможно ли пригласить господина Беседина с женой? Это мои большие друзья.
– Эта птица высокого полета, – засомневался Колосков. – Вряд ли он придет ко мне, но я постараюсь.
Оперативное совещание, докладывал Коршунов.
План мероприятия: сначала по бокалу шампанского, затем купание и прогулки, в шесть плотный обед, снова перерыв с танцами и снова перекус, затем – долгожданный разъезд. Пригласит ли турок Марию в свою машину? Уверенность была стопроцентной, но все же предусмотрели на всякий случай прямо попросить его довезти Марию, сославшись на нехватку транспорта. Ни у кого не было и тени сомнений, что янычарская душа не подведет, не даст отходную и очертя голову устремится в капкан.
– Фото выйдут отличные, представляю, как он задрожит, когда мы все это вывалим! – завершил свою речь Коршунов.
Беседин улыбнулся и сжал эспандер.
– Ваша беда – это шаблон! – повернулся он к Коршунову. – Не дай бог, вы станете начальником – тогда вы превратите КГБ в большое порнографическое фотоателье.
Коршунов привстал от изумления, волчья челюсть приоткрылась и хапнула воздух.
– Никаких фото! – сказал Григорий Петрович. – В разгар их любовных утех явится муж.
– Но у Маши нет мужа! Где мы его возьмем?
– Вам когда-нибудь изменяла жена? – неожиданно спросил шеф.
– Никогда! – ответил Коршунов с таким звериным пафосом, что все расхохотались.
– Это хорошо, – заметил Беседин. – Интересно, что бы вы сделали, если бы застали в постели жены другого мужика?
– Да морду бы ему набил! – не задумываясь, резанул Коршунов.
– Наконец-то я слышу слова мужчины. – Григорий Петрович растянул рот в широкой улыбке, и лоб его, и бритая голова поехали морщинами. – Только имейте в виду: если на нем
