Видимо, слова мои были убедительны, потому что Мария Федоровна вдруг замерла, прикрыв глаза и приложив руку к груди. Потом глаза ее раскрылись, грудь сделала глубокий вздох, и вдовствующая императрица посмотрела на меня каким-то глубоким взглядом.
– Михаил Васильевич, вы были правы, – тихо сказала она. – Господь нас любит и не желает нам зла, потому что мы его послушные дети. Я это чувствую. Но, – ее голос стал тверже, -ЕГО любовь для нас совсем не повод опустить руки и плыть по течению. Необходимо предпринять все меры, чтобы исключить любые случайности при передаче власти. Хотим мы этого или нет, но добровольный отход моего старшего сына от дел пошатнет Основы. Слишком много желающих тянут руки к трону с желанием либо забрать его себе либо устроить в России республику по французскому образцу. Но главное заключается в том, что перед тем, как передавать власть, необходимо подобрать для Ники должность, достойную его нынешнего положения, ведь император всероссийский не может просто так уйти в частную жизнь, как какой-нибудь отставной американский или французский президент.
– Ваше Императорское Величество, – сказал я, – если бы это было возможно, я бы короновал не вашего сына Михаила или дочь Ольгу, а именно вас. Вы самим Богом созданы для того, чтобы выполнять эту работу.
Кажется, вдовствующую императрицу мой комплимент не столько обрадовал, сколько обеспокоил.
– Михаил Васильевич, – спросила она меня встревоженным тоном, – вы и в самом деле считаете, что я могу домогаться Российского трона? Да ни за какие блага мира, я не возьмусь за это дело, на котором буквально сгорел мой Сашка! А ведь он был настоящий богатырь, не чета всем остальным.
– А я ничего и не говорил про «домогаться», Ваше Императорской Величество, – ответил я, – так уж повелось, что зачастую обязанности первого лица лучше всего исполняет тот, кто стремится к этой должности только из чувства долга перед страной, а не из жажды личной власти. Таким людям власть сама по себе не нужна, она только инструмент для того, чтобы усилить страну, улучшить жизнь населяющих ее людей, а также защитить их от различных внешних и внутренних угроз. Берут эту власть такие люди крайне неохотно, только из тех соображений, что если они этого не сделают, то в любимой ими России наступят хаос и разорение.
– Но тогда, – воскликнула Мария Федоровна, – почему бы все же не возвести на престол моего младшего сына? Вы же сами говорите, что то, что он не желает трона своего брата, не является такой уж большой бедой. Стерпится-слюбится.
Вот настырная женщина – если ей в голову втемяшилась какая-то мысль, то она долбит ее с настойчивостью дятла. С другой стороны, вполне возможно, что когда Михаил отбивается от престола, не желая становиться куклой-марионеткой в руках опытных кукловодов, он имеет в виду как раз собственную мать. Эта женщина способна проесть плешь любому, а не только своему немного безалаберному и легкомысленному младшему сыну. А тот, быть может, и не разделяет некоторых воззрений своей мамаши, и не желает, чтобы они были вколочены в его голову при помощи упорных материнских сентенций, которые могут довести до Кащенко кого угодно. Отсюда вывод – все зло от баб. Александра Федоровна нас покинула, зато ее свекровь осталась. Но, как говорил товарищ Воланд, подобное лечится подобным, и зло, причиненное своей матерью, вполне способна исправить императрица Ольга Великая. Вот такой вот парадокс – ничуть не хуже, чем у Эйнштена.
– Ваш младший сын, – ответил я вслух, – не просто не желает трона, но еще и активно от него отбивается. В таких условиях пытаться сделать его царем – это русская рулетка, в которой нельзя будет понять даже то, кто и когда нажмет на курок. К примеру, начнет Николай передавать Власть, а Михаил не примет. Вот радость-то будет господину Гучкову и революционерам всех мастей. В общей для нас истории подобный афронт, когда Константин, Михаил и Николай Павловичи перекидывались троном как горячей картошкой, уже приводил к стоянию на Сенатской площади. В нашей истории, которую вы пока не знаете, в феврале семнадцатого Николай власть сдал, а Михаил не принял, в результате чего рухнули и династия Романовых, и сама монархия. Из этого проистекло столько бед для всех, что я могу сказать в ответ на подобную идею только «нет». Попытка возвести на трон Михаила чревата большими бедами, в первую очередь для него самого, и поэтому она никогда не должна быть предпринята.
Мария Федоровна глубоко и горестно вздохнула, после чего произнесла:
– Хорошо, пусть будет по-вашему. Только сразу должна предупредить, что наше высшее общество в это деле будет упираться сразу всеми четырьмя копытами. Первыми начнут бунтовать Владимировичи, которые следующие в линии наследования. Виданное ли дело – баба на императорском троне.
– Виданное, виданное, – заверил я вдовствующую императрицу, – и в России в восемнадцатом веке виданное, и у наших заклятых друзей британцев, совсем недавно. Да и в те, наши времена, которые мы покинули, в Букингемском дворце сидела тоже, с позволения сказать, «баба», британская королева Елизавета Вторая. Так что Ольга Первая в Российской Империи тоже будет вполне к месту.
Мария Федоровна игриво слегка стукнула меня веером по руке и произнесла:
– Вы, Михаил Васильевич, так упорно продвигаете мою дочь, что можно подумать, будто в этом деле у вас есть какой-то собственный интерес.
– Никаких собственных интересов у меня быть никак не может, – ответил я, – мой интерес только в том, чтобы в России правил сильный, умный, волевой и патриотично настроенный человек. Что же касается личных предпочтений, то я уже говорил, что предпочел бы видеть на троне вас, потому что вдобавок ко всем положительным качествам, которые есть у вашей дочери, вы еще обладаете отсутствующим у нее жизненным опытом. Но, к сожалению, этот фарш уже невозможно провернуть назад, а посему мы будем делать из Ольги вашу улучшенную и дополненную копию. Что же касается достойного места для вашего старшего сына, то пусть он свободно и без всякого принуждения с чьей-нибудь стороны выберет его для себя сам. Вот тогда и поговорим. И, вообще, возможность уставшему от абсолютной власти императору уйти в частную жизнь стоит, как мне кажется, очень дорогого. Главное, чтобы этой возможностью не пользовались любители дворцовых переворотов, желающие и власть поменять, и руки не испачкать.
– Ладно, – снова вздохнула вдовствующая императрица, – пусть все идет так, как вы задумали с господином Одинцовым. Ольга написала мне, что видела некий вещий сон, который
