– Сандро! – с нажимом сказала Великая княгиня Ольга, – никуда я не поеду! Вон, Павел Павлович говорит, что я должна вести себя как государственный деятель и будущая императрица, а не как простая слабая женщина. Что лично для меня означает, что отъезд будет подобен поражению; если же я останусь, то смогу много что приобрести. Наши новые друзья не такие люди, чтобы пустить дела на самотек и не предусмотреть всех возможных вариантов. Поэтому нет, нет, и еще раз нет! Скажите, Павел Павлович, я права в своих выводах?
После этих слов Ольги Александр Михайлович с интересом воззрился на мою персону, как будто я был цирковым фокусником, который вот-вот достанет кролика из своей шляпы.
– Разумеется, вы правы, ваше императорское высочество, – ответил я, – ни один британский корабль не сумеет подойти к берегу на расстояние артиллерийского выстрела. Острова Эллиота только выглядят соблазнительно беззащитными, а на самом деле это стальной капкан, готовый пришибить слишком жадную и неосторожную крысу. Как это будет, вы увидите собственными глазами через несколько часов, а пока я попросил бы вас отправить телеграммы за своими подписями на Высочайшее имя, чтобы государь-император Николай Александрович был в курсе происходящего. Вас, Александр Михайлович, я попрошу осветить вопрос с профессиональной точки зрения, поэтому сейчас вы получите возможность встретиться с одним из наших морских офицеров, который и изложит вам диспозицию предстоящего сражения. А вас, ваше императорское высочество Ольга Александровна, я попрошу написать государю – просто как сестра брату – о том, насколько бессовестны наши британские партнеры, раз ради своих интриг они готовы пожертвовать жизнями тысяч людей.
Тогда же и там же. Дарья Михайловна Спиридонова (почти Одинцова), 32 года.
С тех пор как я узнала о своей беременности и поделилась этой радостью с Ольгой, мы с ней сблизились еще больше. Мы стали почти что неразлучны. И я была очень благодарна ей, ведь в моем положении так необходима рядом добрая подруга! Она так радовалась за меня, так беспокоилась о том, чтобы я хорошо ела, полноценно отдыхала, не нервничала – словно милая сестрица, которой у меня никогда не было. Правда, она то и дело принималась мягко так настаивать, чтобы я сообщила Одинцову, чтобы, значит, «обвенчаться, как честные люди, и жить семейным союзом, под Господним благословением».
Я понимала, что она права, но как только набиралась решимости сказать своему милому об этом, что-то останавливало меня – ну вот словно кто-то невидимый рот зажимал. Кроме того, я стала какая-то мнительная, эмоциональная, иной раз непроизвольно накручивала себя. Раньше такое «типично женское» поведение было мне вообще несвойственно. Наверное, это все гормоны, утешала я себя. Но факт оставался фактом – я боялась сказать Одинцову о своей беременности. Боялась в первую очередь того, что вдруг он прореагирует совсем не так, как мне бы хотелось в идеале. Может быть, он считает, что еще не время… Что если нахмурится, помрачнеет и посмотрит на меня этак осуждающе – что вот, мол, залетела, а с ним не посоветовалась… Надо было предохраняться, мол, ты же женщина, должна быть ответственной… О ужас, и как я это переживу?
А еще я опасалась, того что он тут же отправит меня на материк – и все, сидеть мне, как клуше, вдали ото всех событий и шить распашонки… Такого расклада я категорически не желала. Ну и еще… еще мне было стыдно. Наверное, общение с одухотворенной, принципиальной Ольгой так повлияло на меня, но я не могла отделаться от чувства, что наша внебрачная связь с Одинцовым, как ни крути, а греховна. И хоть я пыталась смеяться над собой – ничего не помогало. Не дело это – беременеть вне брака. Эта мысль все время сидела у меня в голове и привносила горькую нотку в общее ощущение счастья и небывалого чуда. Я стану матерью?! У меня будет мой сладкий, милый малыш, плод любви – нежданный, но уже горячо любимый… Я теперь думала об этом малыше каждый вечер перед тем как заснуть – и от умиления слезы катились по моим щекам – слезы, которых никто никогда не должен был увидеть. Ведь я – железная Дарья Михайловна, суровая и решительная, как настоящая валькирия, как прозвали меня местные офицеры, совсем не склонная к сантиментам. Никто не узнает, как я разговариваю со своим животиком, как глажу его и шепчу всякие глупые сюсюкающие нежности…
За эти два дня я успела оценить то, насколько тактична и великодушна по отношению ко мне Ольга. Я ни разу не почувствовала с ее стороны ни капли осуждения в свой адрес. А ведь в это время беременность вне брака даже не то что осуждалась – это приравнивалось к катастрофе. Ну, то есть в некоторых случаях, конечно, все успешно заканчивалось браком, но дело было не в этом. А в том, что внебрачная половая связь и так-то считалась грехом, а уж младенец, зачатый без Божьего благословения… Теперь я понемногу начала осознавать, что во всем этом, что раньше я считала чепухой, есть глубокий духовный смысл…
Ольга ненавязчиво подталкивала меня к тому, чтобы сделать признание отцу ребенка. Она говорила, что это нужно сделать поскорее. Говорила, что мне и самой тогда легче станет. Чтобы сподвигнуть меня на это, она рассказывала мне, как у нас ним будет происходить свадебный обряд. «Он будет счастлив взять тебя в жены пред лицом Господа, Дарья, – горячо убеждала она меня, – вот увидишь, Отец Небесный простит вам этот грех, раз уж совершили вы его по любви, не ведая что творите… Я знаю. Я молюсь за вас каждый вечер… Решайся уже, милая Дарьюшка…»
А я лишь кивала, а у самой все трепетало внутри при мысли о признании…
И вот сегодня наконец я сказала себе, что подойду к Одинцову и все выложу, как на духу – и тогда будь что будет. Но исполниться моим планам было не суждено…
Когда я узнала, что над нашей базой нависла серьезная угроза, я моментально передумала сообщать свою пикантную новость. Ведь меня тогда точно ушлют – ну вот как пить дать! Да и вообще – не стоит доставлять Одинцову лишних хлопот… Ему и так предстоит нешуточное дело. Воевать – это дело военных моряков и они его знают; но, Господи, сколько потом после всего этого будет политической вони – ни в сказке сказать, ни пером описать… И разбираться во всем этом придется моему Павлу Павловичу. До меня ли и до моей беременности тогда ему будет?
Когда весть о предстоящем нападении британцев
