Ясь – злой, испуганный и недоумевающий – стоял рядом. Оруженосец фон Барнхельма ничего не понимал и лишь изумленно хлопал глазами. Бурцев вспоминал свои доспехи, рассеченные на ристалищном поле. И как его меч отскакивал от щита фон Берберга, вспомнилось тоже. И как переломился клинок тринадцатого века о меч двадцатого… И еще…
– Выходит, когда ты располовинил крестоносца возле прусского селения, тебе самому ничего не угрожало?
– Ничего. А-бсо-лют-но. Кстати, беднягу можно было и не трогать. Он мечтал только об одном: поскорее унести ноги. Но мне нужно было произвести впечатление на Агделайду.
Призывный крик со стороны леса прервал разглагольствования штандартенфюрера.
– Ага, вот и наши друзья пожаловали! Полковник Исаев, для вас долгожданный сюрприз!
Худощавое лицо фон Берберга расплылось в приторной улыбке, взгляд скользнул за плечо Бурцева. Оруженосец Фриц тоже пялился куда-то вдаль. Плевать на сюрпризы. Время!
Он оглядываться не стал. Подскочил. Прыгнул к утратившему бдительность слуге вестфальца.
Палка-пистолет выстрелить не успела. Бурцев нанести удар успел. Отклонил опасное оружие в сторону. И добавил еще. И еще… Левой-правой, правой-левой-правой. Целая серия – мощная боксерская «двоечка», стремительная «троечка»… Под каску! В незащищенное броней лицо оруженосца. Лицо пустило кровавые сопли. Враг отшатнулся, беспомощно взмахнул руками, рухнул на спину. Палка-стрелялка упала рядом.
– Ясь, хватай это! – приказал Бурцев.
Сам бросился на фон Берберга – тот уже тянул из ножен смертоносный меч.
Перехватить руку и впихнуть клинок обратно Бурцеву удалось, а вот с ходу врезать противнику, сбить с ног, нокаутировать не получилось. Зато у самого помутилось в глазах от мощного хука слева.
Нет, он не упал – это означало бы неминуемое поражение. Бурцев повис на перевязи противника, рванул что было сил застежку…
Пояс фон Берберга с кинжалом-мизерикордией и мечом в ножнах оборвался. Эсэсовец из цайткоманды и бывший омоновец сцепились, как деревенские мальчишки в плотной, вязкой борьбе. Упали, покатились по снегу. Бурцев попытался взять вестфальца на болевой. Фон Берберг ловко вывернулся и, изловчившись, оттолкнул противника ногой.
Удар спиной о дверной косяк едва не вышиб дух. Мать-перемать! Видно, без тяжелой артиллерии не обойтись.
– Ясь, дай-ка это мне!
Бурцев протянул руку. И чертыхнулся.
Оруженосец Вольфганга ничего не видел и не слышал. И трофейный кусок копья отдавать не собирался.
– Адово творение! Адово творение! Адово…
Обезумевший Ясь со всей мочи крушил о каменную стену оружие, сразившее его господина. Щепки летели во все стороны. Удлиненный ствол с глушителем изогнулся, пистолетная рукоять покорежилась. Из-под разбитого копейного щитка выпала обойма. Посыпались патроны…
А фон Берберг уже стоял на ногах. Пришлось подниматься и Бурцеву.
– Вацлав! Ясь!
Знакомый голос. Пронзительный, предостерегающий. Ядвига?! Нашли все-таки девчонку… Вот о каком сюрпризе шла речь! Оглянуться бы, посмотреть, да нельзя – вестфалец наступает, выставив вперед кулаки в кольчужных рукавицах.
– Ханде хох!
А это голос совсем незнакомый. Но и сейчас Бурцев не рискнул отвести взгляд от штандартенфюрера, занявшего боевую стойку. Только сухая автоматная очередь и вскрик бедняги Яся заставили его глянуть назад. Оруженосец Вольфганга фон Барнхельма медленно сползал по стене, оставляя на старой кладке красные потеки. Искореженное древко-пистолет лежало у его ног.
С десяток ливонских кнехтов вели к дому мельника связанную Ядвигу. Их предводитель – один из монахов Вильгельма Моденского – стоит неподалеку. Целит «шмайсером» в грудь Бурцеву.
– Не стрелять! – фон Берберг едва не надорвался от крика. – В этого – не стрелять!
Автоматчик стрелять не стал. Но удар тяжелого окольчуженного вестфальского кулака по затылку немногим отличался от контрольного выстрела в голову. Точный, сильный удар… В черепушке загудело – глухо и протяжно. Сами собой подкосились ноги. Бурцев вдруг понял, что лежит на земле и подняться нет уже никаких сил.
– Этот нужен мне живым, – распорядился фон Берберг. – Связать его. Девчонку тоже привяжите к дереву, да покрепче. Вот здесь, чтобы товарищу полковнику было лучше видно. Хотя нет, сначала разденьте ее. И разведите костер. Пришло время допросов с пристрастием.
Глава 68Одежду с нее кнехты сорвали сразу. Молча, но с глумливыми ухмылками на лицах. Грубые толстые веревки впились в нежную, побледневшую от холода кожу. Теперь девушка полустояла-полувисела, примотанная к одинокому дереву у обрыва. Точно так же, как когда-то – в поле возле Сродовской крепости – люди Конрада Тюрингского и Казимира Куявского привязали к сухому стволу самого Бурцева.
И точно так же под деревом горел костер палача. Вот только вместо орденского брата Себастьяна над угольями суетился оруженосец фон Берберга. Сам вестфалец с видом удовлетворенного садиста-эстета рассматривал пленницу. Рядом вполголоса отпускали похабные шуточки кнехты. Монах-автоматчик с «МП-40» застыл возле Бурцева.
Обнаженная, испуганная, замерзшая, вряд ли сознающая, чего от нее хотят, девушка дрожала всем телом. Идеальная фигура, изумительные формы… Это было тело прирожденной куртизанки и фотомодели, перед которым не смог бы устоять ни один мужчина. И Бурцев – не исключение. А вот глаза – некогда веселые и полные жизни – блестели от слез. Слез ужаса, унижения и боли.
Прости, Ядвига! Бурцев отвел взгляд. Это единственное, что было сейчас в его силах. Связанные руки и ноги ему не повиновались. В голове все еще гудело…
– Нет уж, ты смотри, полковник. Сейчас начинается самое интересное.
Фридрих фон Берберг кивнул автоматчику. Тот закинул «шмайсер» за плечо, развернул голову Бурцеву, приказал:
– Смотреть!
– Пошел ты…
Он хотел просто закрыть глаза. Но не успел. Интересное в самом деле началось. Очень интересное…
Краткий хриплый вскрик. Хватка автоматчика вдруг ослабла, цепкие пальцы соскользнули с щеки, больно царапнув ногтями кожу. Лицо фон Берберга вытянулось от изумления. А в следующую секунду – скрылось под надежным топхельмом. Фриц вскочил на ноги, позабыв о костре. Кнехты закричали, забегали… Ядвига перестала плакать.
Бурцев осторожно скосил глаза. Стрелок-монах епископа Вильгельма Моденского лежал на спине. В чернорясной груди подрагивало оперение стрелы.
Снова крик… Вторая стрела подцепила под каску ближайшего кнехта. Каска упала, кнехт – тоже.
А в воздухе уже свистит третья.
Бьют, кажись, из леса. И оттуда же во весь опор несется всадник. За ним – поотстав – другой. Маленький, хрупенький – не то женщина, не то ребенок. Толком и не разглядишь: второй наездник пригнулся, спрятался от встречного стылого ветра за лошадиной шеей. Только и видно, что длинные, парусом вздувшиеся одежды да короткое копьецо.
Зато уж первый всадник… Уверенная рыцарская посадка. Закрытый шлем на голове. Меч – в одной руке, щит – в другой. На щите – ни намека на герб.
Тайный рыцарь! Тот самый, что свалил на ристалище польского княжича Земовита. Тот самый, что носит при себе эсэсовский
