– Я бы не позволил, – торопливо добавил старик, увидев, как сжались кулаки собеседника, – но она сказала, это очень важно.
Бурцев кивнул. Это, действительно, было важно. Вообще-то в средние века не каждый дворянин мог похвастаться грамотностью. Но, видимо, предки Василия Бурцева, чью генную память пробудило в нем путешествие в прошлое, были достаточно образованными. И – спасибо праотцам – их далекий потомок – оруженосец-неудачник, который сейчас даже не мог претендовать на рыцарский титул, хоть и не без труда, но все же разобрал кровавый почерк княжны.
«Мой добрый Вацлав, – писала Аделаида. – Казимир добился своего, и я нынче нахожусь в его власти. Князь намеревается отправиться из Вроцлава в Легницу по Сродовской дороге. Возможно, уже там, в Легнице будет сыграна свадьба. Я молю Бога и тебя…»
Все. Больше ничего. Текст обрывался, будто дописать тайное послание дочери Лешко Белого помешали. Наверное, и правда помешали. Но больше ведь ничего и не требовалось. Ясно главное: княжна в беде и взывает о помощи. Не к благородному Освальду, гостеприимство и покровительство которого слишком смахивало на плен. Не к кичливому воеводе Бенедикту – верному слуге Генриха Силезского, который, как и Казимир, водит дружбу с тевтонами. А к нему, безвестному кмету Вацлаву, чьей помощью Аделаида однажды уже воспользовалась. И, кажется, не жалела об этом. Что ж, княжна, ты снова обратилась по адресу… Карманов на доспехах не было, а потому Бурцев после недолгого раздумья сунул пергамент лекаря в омоновский берц. Место хоть и не самое лучшее для послания от дамы сердца, но зато надежное. Особенно если покрепче затянуть шнуровку.
– Девушка дала мне пару гривен за услугу и пообещала, что если я найду человека, которому предназначено послание, он тоже проявит щедрость. Я ведь, выполняя это поручение, рискую навлечь на себя гнев Казимира Куявского, – врачеватель заискивающе заглянул в глаза Бурцеву.
Пару гривен? Ну, старый прохвост! Ну, враль! Наверняка ведь Аделаида вручила ему весь свой поясной кошель. Однако и эта плата – ничто за переданное письмецо.
Янек не отказал Бурцеву в любезности. Ни о чем не распрашивая, краковский дружинник ссудил несколько польских гривен. Когда деньги перекочевали в один из многочисленных мешочков лекаря, и тот, довольный, отправился к покоям Освальда, Бурцев решительно объявил:
– К Легнице поедем по Сродовской дороге.
– Та-та-ры! – вдруг донеслось с ближайшей башни.
Штурм?! Эх, до чего же не вовремя!
– Та-та-ры у-хо-дят! – радостно закричали со стен защитники цитадели.
Бурцев метнулся наверх – к бойницам…
Они действительно уходили! По неизвестной причине кочевники покидали захваченный город и откатывались за холмы. Под отдаленный грохот барабанов молчаливые отряды всадников рысили мимо горящих домов, мимо распахнутых ворот, мимо осадного тына… Двигались налегке. Никто не вез с собой награбленного добра. Все это походило на бегство, но никак не могло быть бегством. Почти победители не бегут от почти побежденных. А потому куда больше происходящее смахивало на чудо.
– Господь услышал наши молитвы! – взволнованно гудели вроцлавцы у бойниц. – Господь отвел от нас, грешных, гнев свой и карающую длань! Язычники Измаилова племени возвращаются обратно в свои адовы бездны!
Мнение воеводы Бенедикта оказалось менее оптимистичным:
– Знают, сыроядцы, что без пороков нас так просто не взять, – объяснял он кому-то из подчиненных. – А татарам нужно скорее двигаться дальше в Силезию. Язычники торопятся сразиться с Генрихом Благочестивым, покуда князь не собрал большую рать. Потому и уходят они без штурма. Но еще могут вернуться. Очень даже могут.
Для Бурцева, впрочем, это уже не имело значения. Главное, что осада снята, и есть возможность немедленно – не тратя время на поиски тайных подземных ходов – отправляться в погоню за Казимиром!
Препятствий небольшому отряду краковских дружинников, пожелавших покинуть цитадель, вроцлавцы чинить не стали.
Тяжелые ворота отворились, через ров были переброшены новые мостки. Подкованные копыта отдохнувших лошадей глухо застучали по дереву, а затем – звонко и весело – по вымощенной камнем рыночной площади.
Десяток краковских воинов во главе с Бурцевым выехали из Вроцлава, как только арьергард кочевники скрылся из виду. Небольшая дружина свернула в сторону и сразу перешла на рысь. А за осадным частоколом помчалась галопом. Каждый всадник скакал одвуконь: Бурцев и краковцы не постеснялись прихватить с собой лошадей Освальда, Збыслава и стрелков дядьки Адама. Так оно будет быстрее, да и погони со стороны людей добжиньца можно не опасаться.
Бенедикту Янек объяснил, что в путь они отправляются по чрезвычайно важному и срочному делу, и потому якобы пан Освальд позволил им забрать всех коней. Вроцлавский воевода даже не подумал о том, что разбойного пана попросту обокрали.
Им удалось избежать встречи с татаро-монгольскими сторожевыми отрядами и обогнуть стороной более многочисленную, а следовательно, менее мобильную рать кочевников. Вновь весьма кстати пришелся опыт Янека, который в прошлом сопровождал малопольских послов в Силезии и прекрасно знал Сродовскую дорогу к Легнице.
…Урода шарахнулась в сторону, когда за спиной на фоне просветлевшего утреннего неба еще клубился далекий дымок вроцлавских пепелищ. Испугало лошадь неподвижное тело на обочине, которое Василий принял поначалу за причудливую корягу. Но у коряг нет рук, а тут… Скрюченные пальцы мертвеца словно тянулись с земли к проезжавшим мимо всадникам. Отвратительное зрелище!
Бурцев натянул поводья. Остальные дружинники тоже попридержали коней. Покойник был прикрыт грязным овчинным тулупом, видимо, ему же и принадлежавшим при жизни. Янек, соскочив с коня, кончиком меча сдернул с трупа овчинку. Ветер шевельнул копну рыжих, перепачканных кровью волос. Яцек!
Вот, значит, как расплатился Казимир за Аделаиду, доставленную ему на блюдечке с голубой каемочкой. Вот какова обещанная награда. Что ж, этого следовало ожидать. Оставлять в живых малопольского кмета-беженца, который видел, как везли под венец дочь Лешко Белого куявскому князю, несподручно. Слухи о насильственном венчании могут иметь негативные последствия. Конечно, Казимир предпочел избавиться от нежелательного свидетеля.
– Куявцы в самом деле едут по Сродовской дороге, – заметил Яцек.
– Тогда по коням! Живо!
И вновь несчастная Урода дернула задом от обрушившейся на круп хлесткой плети.
Глава 41Нагнать Казимира удалось лишь после нескольких смен лошадей. Куявцев они заметили из небольшой рощицы, через которую вела широкая утоптанная дорога.
Вереница конных фигурок, растянувшихся вдоль тракта, выделялась пестрыми одеждами и яркими гербами на серо-зеленом фоне ранней весны. Двигались всадники медленно и устало, а направлялись, судя по всему, к видневшимся вдали стенам и башням небольшого городка.
– Сродо, – озабоченно проговорил Янек.
– Что?
– Это Сродовская крепость. На полпути от Легницы. Если куявцы въедут туда или к ним навстречу поспешит подмога, нам лучше повернуть коней.
Повернуть?!
В центре куявского отряда Бурцев углядел единственную невооруженную фигуру. Женскую… Аделаида! Слава богу, хоть везли ее не поперек лошадиного крупа,
