Мне приходится собрать все до последней крохи смелости, чтобы вернуться в палату к Кэт. Она лежит абсолютно неподвижно, уставившись уже в другой участок потолка. Если доктор Ито сказала мне правду, та Кэт, которую я знал, заточена, словно в клетке, внутри собственного искалеченного тела. Для девчонки, которая все детство вволю бегала по лесам, ничего нет хуже. Такие создания, как Кэт, не выживают в неволе.
Я наклоняюсь вплотную к ее лицу.
– Эй, – шепчу я, касаясь губами ее уха. – Ты обязательно поправишься! Я никуда не уйду отсюда, пока ты не выздоровеешь!
Однако собственные слова звучат для меня фальшиво. Мне приходится снова выйти из палаты до тех пор, пока я не смогу сам в них поверить.
Время ланча, и моя мать сидит напротив меня в кафетерии на нижнем этаже больницы. Очевидно, ее подруга доктор Ито сказала ей, где меня искать. Освещение здесь, внизу, настолько плохое, что сложно отличить больных от здоровых; даже моя матушка выглядит зеленоватой. Я отрываю зубами гигантский кусок от сэндвича с тунцом. Его мерзкий запах напоминает кошачий корм.
– Я снова вернусь наверх, когда это доем, – предупреждаю я. – Где отец?
– Летит в Лондон, – отвечает она. – И я сейчас была бы с ним, если бы не ты!
Раньше я часто гадал, понимает ли моя мать хоть немного, насколько ужасно звучат подобные фразочки. Теперь мне наплевать.
– О, не сомневаюсь, что ты еще можешь успеть на ночной рейс, – говорю я. – Не стоит задерживаться из-за меня.
Мать игнорирует мое предложение.
– Эта девочка, пострадавшая, – говорит она. – Это та самая? К которой ты приезжал из интерната?
Что за дурацкий вопрос.
– А что, у меня есть другие друзья? – спрашиваю я.
Впрочем, откуда ей знать.
– Я очень сожалею о случившемся, Саймон. Но мне сказали, что твоя подруга, возможно, поправится еще очень не скоро. Не можешь же ты поселиться в больнице и прогуливать школу!
Я смеюсь, хотя мой смех рассчитан исключительно на эффект – я даже отдаленно не нахожу это смешным.
– Мне восемнадцать лет, я не обязан ходить в школу.
– Может, и так, но ты не родственник этой девочки. Администрация не позволит тебе оставаться у нее в палате.
Она недооценивала меня с детского сада. Казалось бы, к настоящему моменту она должна была уже выучить урок.
– Ты забываешь, что меня произвели на свет двое юристов. Тебе, конечно же, знакомы правила посещения федеральных больниц?
Я вытаскиваю подписанную Линдой форму из заднего кармана джинсов и протягиваю ее через стол. Моя мать салфеткой аккуратно удаляет с бумаги каплю майонеза, прежде чем развернуть ее и прочитать.
Она поднимает голову и возвращает мне листок. Я вижу: до нее по-прежнему не доходит, что я выиграл.
– Ну хорошо, допустим, закон позволяет тебе остаться. Но я этого не позволю. Ты возвращаешься домой вместе со мной, Саймон!
– Или что? – спрашиваю я.
Ее изящные маленькие ноздри раздуваются.
– Что значит – «или что»?
– Это значит, что если ты хочешь, чтобы я уехал, тебе лучше придумать какую-нибудь ужасную угрозу, которая на меня действительно подействует.
– Я могу прямо сейчас позвонить твоему инспектору и рассказать ему, что ты расширил свой криминальный репертуар, который теперь включает мошенничество с кредитными картами.
– Валяй, – разрешаю я. – А я тогда расскажу всем в этом задрипанном модном городишке, кто ты на самом деле такая.
Мать поднимает свои превосходно вылепленные брови и смеется. Она понятия не имеет о том, что ее секрет раскрыт.
– И кто же я на самом деле такая, Саймон?
– Дочь Кишки! – говорю я, глядя ей прямо в глаза.
Она молчит. Удар попал в цель. Это в буквальном смысле один из лучших моментов в моей жизни, и я хочу насладиться каждой его секундой. Словно по команде, флюоресцентная лампа над нашими головами начинает мигать, придавая всей сцене восхитительный отенок фильма ужасов.
– Как ты думаешь, будут они по-прежнему восхищаться тобой после того, как увидят фотографии твоего настоящего носа? – продолжаю я. – Не начнут ли они судачить о том, откуда твой отец взял деньги, чтобы заплатить за твое обучение в Гарварде? Или, может быть, задумаются, стоило ли тебя вообще туда принимать?
– Довольно! – резко говорит она. Ошеломленное выражение на ее лице сменяется гневом. – Ты маленький говнюк, Саймон.
– Нет, я Кишка! – отвечаю я. – В точности как мой дед.
Я наклоняюсь к ней через стол, пока мой нос не оказывается в нескольких дюймах от ее лица.
– Неужели ты действительно думала, что сможешь убежать от этого?
Я снова в своем кресле в палате Кэт, делаю вид, что присел вздремнуть после ланча, накрыв голову пледом. Я слышу, как в палату входят люди, но, открыв глаза, вижу только золотистый свет, проникающий сквозь текстуру белой шерстяной ткани. В комнате трое – доктор Ито и двое мужчин. Голоса мужчин мне незнакомы. Дюйм за дюймом я сдвигаю плед так, чтобы их видеть. Все трое стоят, наклонившись над койкой Кэт, словно играют в «Операцию». Мужчины довольно молоды – лет тридцати или чуть больше. На обоих рубашки навыпуск, джинсы и кроссовки.
– Вы правы, это идеальная кандидатура, – говорит один.
– Будет ужасно жаль сбривать такие чудесные волосы, – шутливо говорит другой.
– Не трогайте ее волосы!
Я сбрасываю с головы плед, и все трое посетителей подпрыгивают.
– Ты проснулся, – вздыхает доктор Ито. Без сомнения, она надеялась, что моя мать уберет меня из больницы ко всем чертям.
– Привет! – говорит один из мужчин. Он подходит ко мне с дружеской улыбкой, протягивая руку. – Прости, что побеспокоили. Меня зовут Мартин, и…
– Что тут происходит? – перебиваю я.
– Мы прилагаем все усилия, чтобы помочь твоей подруге, – говорит доктор Ито. Она поворачивается к мужчинам. – Мы здесь закончили?
– Да, пожалуй, – отвечает тот, что остался стоять возле койки Кэт. Он делает несколько пометок в своем планшете. – Сиделка даст нам знать, когда ее подготовят?
– Конечно, – отвечает доктор Ито. – А пока, джентльмены, надеюсь, вы нас извините? Мне хотелось бы сказать несколько слов этому молодому человеку.
Их не надо просить дважды. Друг за дружкой мужчины покидают палату, не глядя на нас. Дождавшись, пока они выйдут, невролог поворачивается ко мне.
– Что это были за люди? – спрашиваю я.
Она скрещивает руки на груди и улыбается – жесты, противоречащие один другому.
– Кэтрин невероятно повезло. Эти люди – инженеры из Компании. Они разработали специальное устройство для помощи людям, оказавшимся в ее положении. Им нужны пациенты, которые смогут принять участие в бета-тестировании.
– Погодите-ка. – Я правильно ее понял? – Вы хотите сказать, что эти парни работают на ту самую Компанию?
– А разве у нас есть другая? Они из команды Майло Йолкина, – отвечает доктор Ито.
Мне однажды довелось видеть запись для конференции TED, сделанную в головном офисе Компании в Принстоне, где Майло рассказывал историю названия своей фирмы. Как я понял, все началось с шутки, ходившей в кругу его друзей.
