– Контакт с кожей? Для чего?
– Попросту говоря, он связывается напрямую с мозгом. – Тодд замечает ошеломленное выражение на моем лице. – Ты же сам видишь: в комплекте нет ни перчаток, ни ботинок. Мы полностью отказались от сенсорных приспособлений. Вот тебе настоящая виртуальная реальность! Это не просто зрение, слух и осязание. Получи доступ к мозгу, и ты сможешь задействовать все пять чувств!
– А может, еще и парочку других, для которых пока что не придумали названий, – добавляет Мартин.
Я протягиваю руку, и Тодд вручает мне диск. Он похож на очень большой никотиновый пластырь из тех, к которым прибегала Линда каждый раз, когда пыталась бросить курить, – они были такого же телесного цвета.
– И с помощью вот этого можно подавать сигналы прямо в мозг?
Инженеры правы: это действительно очень круто. Фактически, я держу в руках смену парадигм!
– Именно, – откликается Тодд, показывая на прозрачный щиток, все еще лежащий в чемоданчике. – Экран только показывает тебе другой мир, но диск делает его реальным.
– И что же увидит тот, кто это наденет?
– Будущее, – с гордостью отвечает Тодд. Он взглядывает на Мартина. – Прокрути ему видео.
Мартин вытаскивает свой мобильник, находит нужный ролик и протягивает телефон мне.
На экране я вижу поле зеленой с золотом травы, колышущейся под легким ветерком. По голубому небу плывет несколько ватных облачков. Я понимаю, что это, должно быть, какой-то парк. Со всех сторон его окружают сияющие белые башни, облитые потоками цветущей зелени.
– Что это?
– Это то место, куда отправляются наши пациенты. Белый Город.
Я подношу изображение ближе к глазам. Оно выглядит реалистичным на все сто процентов.
– Это не компьютерная графика. Похоже на какое-то реальное место.
– Что теперь можно назвать реальным? – с гордостью усмехается Мартин. – Мы передадим твои комплименты нашим коллегам-разработчикам.
– Это похоже на рай.
Я говорю не метафорически. Изображение действительно выглядит так, словно его взяли с какого-нибудь религиозного сайта.
– Оно и пахнет раем, как легко догадаться, – отзывается Мартин.
– Ну, я не знаю. В моем раю должно быть меньше цветов и больше полуодетых девушек, – говорит Тодд. Потом подмигивает мне: – Прошу прощения, это было непрофессиональное замечание. Никому не говори, что я это сказал.
Не знаю почему, но глупая шутка Тодда вызывает у меня прилив умственной активности.
– Погодите-ка… Сколько людей, вы говорите, уже находится в Белом Городе?
– На данный момент в бета-тестировании принимают участие около трехсот человек, – отвечает Тодд.
– И они могут общаться друг с другом?
– Конечно. И даже более того. – Тодд двусмысленно поднимает бровь. Похоже, его фантазия никогда не вылезает из сточной канавы.
– Ну, хорошо, – говорю я. – Можете выбрить мне голову. Я хочу попробовать ваш диск.
Я позволил бы им выбрить все мое тело до последнего дюйма за возможность поговорить с Кэт.
Тодд, однако, смущенно ерзает. По-видимому, он не ожидал, что я приму всерьез его предложение.
– Вообще-то я просто пошутил. Этот диск – прототип. Запасных у нас нет. Кроме того, босс очень трепетно отбирает кандидатов для экскурсии по Белому Городу.
– Мне нужно поговорить с Кэт! – настаиваю я, полностью осознавая, что демонстрирую им свое отчаяние. – Пожалуйста! Я сделаю все что угодно!
Мартин кладет руку на плечо своему товарищу.
– А может, пусть парнишка заглянет к нам в учреждение? Если он не станет болтать, не вижу, кому от этого будет плохо.
Тодду идея явно не по душе.
– Нам не давали позволения ни на что подобное, – напряженно отзывается он.
– Верно, но только представь, какую обратную связь сможет дать нам этот парень! – возражает Мартин.
– Нет! – Тодд отступает назад, так что рука Мартина соскальзывает с его плеча. – Это ты представь, что случится, если что-то пойдет не так!
Мне не нравится, как это звучит.
– О чем вы говорите? Бывает так, что диск дает сбой?
– Разумеется, нет! – заверяет меня Мартин. – Наш показатель удовлетворенности составляет сто процентов.
– Вот именно, – говорит Тодд, не отрывая взгляда от своего партнера. – Потому что мы очень тщательно отбираем своих пациентов.
Мартин поворачивается ко мне и извиняющимся жестом пожимает плечами.
– Мне очень жаль, – говорит он, в то время как Тодд уже начинает складывать чемоданчик обратно. – Я сделал все что мог.
И эти пять слов снова гасят загоревшуюся было во мне искорку надежды.
На протяжении следующих пяти часов в палате Кэт никто не появлялся. Все это время я сидел там, молясь, чтобы произошло хоть что-нибудь. Тем временем мать Кэт, очевидно, дала согласие на то, чтобы ее дочь участвовала в бета-тестировании нового продукта Компании, поскольку, когда в палату вновь входит медсестра, я вижу в ее руках ножницы и хирургическую бритву. Под моим наблюдением она выбривает заднюю половину головы Кэт. Волосы Кэт всегда были ее отличительным знаком; она гордилась ими. Когда медсестра снова укладывает ее на постель, кажется, что ничего не изменилось. Однако я вижу прозрачный полиэтиленовый пакет, наполненный медно-рыжими кудряшками, и его вид вызывает у меня тошноту.
Это для ее же блага, заверяет меня медсестра. Кэт и сама согласилась бы расстаться с волосами. Я хочу ей верить, хотя и знаю, что это не так.
– Мне ужасно жалко, – говорю я Кэт, когда все заканчивается.
Я изо всех сил надеюсь, что результат будет стоить того.
Ребенок
Прозрачный щиток надет на голову Кэт, диск прикреплен к ее затылку. Я наблюдаю за кардиомонитором, снова и снова вырисовывающим один и тот же пик. Каждый раз, когда ее пульс учащается, я знаю, что в Белом Городе что-то происходит. Надеюсь, она нашла то заросшее травой поле, которое показывали мне инженеры. Единственное, чего там не хватало, – это форта. Хотел бы я быть там, чтобы построить его вместе с ней! Но она ушла в единственное место, куда я не могу за ней последовать – по крайней мере до тех пор, пока у меня нет такого же диска.
Около одиннадцати вечера я предпринимаю еще один поход в кафетерий за вторым на сегодняшний день сэндвичем с тунцом. Между столиками маневрирует женщина в униформе, протирая поверхности тряпкой, которой, судя по ее виду, недавно чистили сортир. Женщина не обращает на меня никакого внимания, только оставляет широкое сухое пятно вокруг того места, где я сижу со своим сэндвичем и чашкой кофе, имеющего вкус жженой резины. Кроме нас в кафетерии есть еще один тип, он сидит в углу затылком ко мне. Его выпрямленная спина и ощущение готовности к действию наводят на мысль, что он находится здесь по долгу службы, но я слишком вымотан, чтобы беспокоиться на этот счет.
На стене передо мной расположен телевизионный экран, там показывают какое-то ток-шоу. Звук выключен, но я наблюдаю за действиями ведущего. Вот его небольшой монолог, затем он переходит к столу, обменивается шуточками с лидером музыкальной группы, потом объявляет первого