— Какая там пустыня?
Джип Маслова тронулся с места, и они быстро оказались в несущимся потоке машин.
— Не помню названия. Какая-то каменистая вся. Что-то, напоминающее здешний пейзаж.
— Может, ты здесь и был, просто пьяный — ничего не помнишь! Ха-ха-ха-ха!
— Не смешно.
— Какого чёрта тебя занесло в узбекскую пустыню?
— Много будешь знать, скоро состаришься. Воинский эшелон. Здоровенный, длиннющий эшелон. Вагоны обычные — плацкартные. Эшелон по какой-то причине встал и проторчал без движения несколько часов на самом солнцепёке. Так вот, за это время мы выпили всю воду, какая была у нас в бутылках, какая была в вагоне — в бойлере для чая, и в туалетах — в умывальниках. Из умывальника вода была тухлая, но её выпили! Жажда — страшное лишение!
— И, не переживай, две бутылки до Иерусалима тебе хватит, если ты такой водолюбивый, тем более, тухлую воду пить тебе не привыкать!
— Подлец! — Сергей благодушно усмехнулся (подколол Маслов).
— В Иерусалиме водой заправимся под завязку, словно водовозы — шекелей хватит! Шекелей полным полно!
— Да, много шекелей — это хорошо, — согласился Сергей. Последние месяцы в Германии на скудном финансовом пайке они изрядно помотали себе нервы. Слава богу, и слава «конторе», по прибытии в Израиль, сразу пополнили баланс под завязку.
— Не верю, Иегуди, что несколько часов в узбекской пустыне так тебя напугали! А? Колись, что-то было ещё, что ты так опасаешься долго обходиться без воды…
— Заметь, Моисей, без воды в жару. Когда зной припекает.
— Это здесь ещё не припекает!
— Вот, вот! А в машине уже как в аду! Духота! Почему у тебя нет кондиционера в тачке?
В Германии во всех машинах стоят кондиционеры.
— Заливаешь?
— Честно! Там — цивилизация!
Маслов как-то искривился, словно ему не хотелось выдавать страшную правду.
— А-а-а… лишние бабки!
— Так шекелей полно! Тем более — не твои!
— Не цепляйся к словам! Колись про себя — про воду!
— Пребывание в жарком, знойном Закавказье тоже тому причиной. Как мне там хотелось пить! Каждый день, каждый вечер, каждую ночь. Вода там подавалась только утром и вечером на несколько часов, и то тёплая. Отвратительная такая. Пить невозможно. Её вскипятишь — она ещё отвратнее. В родниках (там были только родники) вода была с каким-то земляным привкусом, и тоже тёплая!
— В холодильнике бы охладил!
— Не было у меня там холодильника! А мне хотелось ледяной минералки. Взять запотевшую от холода бутылку, со щелком откупорить крышку. Ш-ш-ш… Пузырьки… У!
— Так смачно рассказываешь, даже пить захотелось.
— Советую потерпеть. Твоя вода в бутылках точно протухла.
— Кстати, ты не боишься так открыто вещать про узбекскую пустыню, про Закавказье? Тут тебе не Германия. Следи за словами, — Маслов хитро прищурился. Джип уже ушёл из плотного потока машин и выдвигался в пригород.
— К чему вопрос? — Сергей усмехнулся. — Замечал наблюдение за собой?
— Сплюнь! Что за мной наблюдать? Я чист перед Израилем и МОССАДом. Здесь жил тихо, не шалил. Так, для профилактики спросил.
— На всякий случай, — подсказал Сергей.
— Точно!
— Вот случай и настал.
Маслов погрустнел.
— Да. Будь он не ладен.
— Кто?
— Старик этот чёртов. Притащился в Израиль. Не мог сдохнуть в Америке.
Сергей рассмеялся негодованию Маслова, стал смотреть на дорогу, потом сам загрустил. Вот ведь как сложилось — приехал в Израиль не туристом, не паломником по Святым местам, а ликвидатором. То есть давить предателя будет Изя — это его дело, Сергей только на подхвате, потом — обычная рутинная разведка — скучная бытовуха, но всё-таки не приятно.
— Что скис? — спросил Маслов.
— Проводишь к месту распятия Христа, когда приедем на место?
— На Голгофу тянет? Так много нагрешил?
— Христа же распяли не за грехи!
— Не за Его грехи, а за грехи тех, кто Его судил.
— Имеешь в виду прокуратора Иудеи Понтия Пилата?
— Нет. Тех уродов, которые выбирали, кого помиловать в честь праздника: Христа или бандита Варавву. Это они, ортодоксы, осудили Христа. Местная мафия, на доходы и авторитет которой Христос покусился, когда разогнал торговцев в храме.
— Очередная версия библейской истории!
— Моя версия. Я здесь много думал на эту тему.
— Да, ну! Маслов, не смеши меня!
— Серьёзно, И! Всё советское ушло в сторону, осталось другое — чисто человеческое…
— Маслов, ты же христианин, хоть и еврей.
— Не будем дискутировать на тему убеждений.
— В общем, ты не советский. Дак мы все не советские — российские. А ты уже и не российский? Правильно на тебя Циммерман косо смотрит.
— Отстань! Прислали именно вас на мою голову. Как я не рад.
— Хорошо… Хорошо, но, когда приедем, сходим на Голгофу!
— Подкрепимся как следует и сходим. Как думаешь, новый адрес Зойтца в справочной уже есть?
— Мойша, адрес требуется узнать тайно. Узнаем в справочной, а потом он того… И что будет?
— Точно. Не подумал. А Иерусалим — город большой.
— Представляю.
— Ничего ты не представляешь!
Какое-то время ехали молча.
Движение впереди начало стопориться.
— Чтобы это там? — Маслов удивлённо тянул шею, словно это могло увеличить ему обзор.
Несколько полицейских регулировали движение по дороге.
Машины медленно ползли.
Вот и зона оцепления. Стойкий серный запах гари, чёрные, после пожара, останки остановки на трассе. Несколько мерцающих синими мигалками микроавтобусов «скорой помощи» — значит, есть пострадавшие.
— Что это? — удивился Сергей.
— Привыкай, И. Это результат обстрела самодельными ракетами.
— Арабы?
— Из сектора Газа шарахнули.
— Всё не уймутся!
— Смех смехом, а за такие дела следует за яйца подвешивать!
— Они наши союзники.
— Поверь моему опыту, арабы сами за себя. Перестанет Москва деньги давать, они быстро из друзей превратятся в беспощадных головорезов, и
