Подбежавший латинос, неодобрительно взглянув в сторону Василия, хлопнул Сергея по плечу (они уже считались «друзьями»):
— Чего возишься с «прокаженным»? Он отщепенец.
— Я сам такой.
— Не хандри, Насильник, пойдём, посмотрим на игру.
— Пойдём.
Уходя, Сергей, снова отерев снег с мокрого лица, напряжённо посмотрел на Василия. Тот на секунду повернул голову в его сторону — взгляд его ничего не выражал…
«Неужели всё зря?», — мелькнула мысль в мозгу Сергея.
7
Две ночи после «контакта» с Василием Сергей горел в «адском огне» сомнений. Он ощущал необходимость форсировать общение с «объектом» — это ему подсказывали опыт и нюх разведчика, сложившийся за многие годы опасной работы нелегалом. Не зря контора пошла на прямое раскрытие Зимина — Сергей не сомневался, что момент передачи пароля мог быть обнаружен ФБР. Внешне вроде бы всё прошло ровно, но сосущее чувство под лопаткой подтверждало внутреннее опасение о начавшейся работе «под колпаком»… Неужели глобальное преобладание советской разведки в прошлом, теперь, после двух десятков лет новых проектов открытого сотрудничества с американцами, превратилось в пшик? Советские разведчики в большинстве случаев переигрывали ЦРУ и ФБР. А сейчас? Провалы, разоблачения, преднамеренные сдачи позиций. Памятный провал одиннадцати нелегалов из-за грязного предательства. Тогда ещё Анну Чапман поймали — известную ныне телеведущую. А куда смотрела наша контрразведка? Неужели североамериканцы превзошли русский профессионализм? Вопросы, на которые Сергей не мог получить ответ. Кому он мог верить в сложившейся ситуации? Только себе, своему мозгу и своему чутью профи.
А чутьё подсказывало Сергею — только форсирование контакта могло положительно сказаться на выполнении задания. Требовалось ещё раз переговорить с Василием, только тогда Сергею станет понятно, как вести себя дальше. Василий, во время первого и единственного разговора, утверждал, что «пуст», что мозг его не владеет информацией, необходимой конторе, и в то же время он знал, что обладал такой информацией. Что это было? Истинная правда или актёрски сыгранный блеф? Что требовалось узнать Сергею от Василия? По заданию звучало — «объект» сам сдаст информацию, а на Сергея выйдет связной. Связной, конечно, Зимин. Он так и будет выходить на связь. Сергей ему передаст информацию. А потом? Потом, по здравому рассуждению, Сергея просто забудут. После успешного выполнения задания как его отсюда извлечь? Никак. Сергей думал об этом всегда и всё время приходил к выводу, что, получив от него информацию, контора забудет о нём, как и о Василии. Они пешки в большой игре. Всю сознательную жизнь Сергей считал себя фигурой в игре, а в итоге, оказалось, был пешкой, пешкой и остался. Всегда им могли пожертвовать не задумываясь. И этот час настал. Последний его прорыв — закрывай грудью амбразуру, Матросов!
Латинос, с интересом наблюдавший за раздумьями Сергея, свисая с верхней лежанки, наконец, не выдержал, и начал разговор на тему, давно не дававшую ему покоя:
— Почему всё время молчишь, Насильник?
Сергей вперил взгляд в ненавистное лицо соглядатая, ещё не совсем вернувшись в реальность мрачной тюремной камеры.
— Что спросил?
— Почему молчишь всё время?
— Думаю.
— О чём?
— Какая тебе разница? — Сергей раздражённо отвернулся от латиноса. — Всё у меня отобрали, одно осталось — мысли.
Латинос заулыбался, сказал уверенно:
— Бежать собрался!
Сергей вздрогнул, обернулся, посмотрел чуть затравленно — латинос радовался — реакция Сергея на его слова латиносу понравилась и он, утвердительно кивнув, добавил:
— Так и есть!
— Не говори чепухи. Отсюда не убежишь.
Латинос вдруг поскучнел и повалился на тонкую, жесткую подушку. Сказал, зевая, глядя в потолок:
— Ты прав. Не убежишь. Но ты думаешь о побеге!
— Я?! — Сергей вскочил.
Стоя, глядя лежащему латиносу в дерзкие глаза, Сергей хотел сказать гадость, обозвать его, унизить.
Латинос, улыбаясь, заверил:
— Знаю, знаю — всё время думаешь о побеге, потому всегда мрачный — бежать-то невозможно! Будешь сидеть здесь много-много лет. Всегда!
Злорадство латиноса взбесило Сергея.
— Раз я думаю бежать — сообщи, кому следует!
— Что?! — латинос дёрнулся, как от пощечины. Он приподнялся, опираясь на локоть, — Ты кем меня считаешь? Соглядатаем?!
— Соглядатай и есть!
— Убью! — Латинос кинулся на Сергея, хватая за грудки, но Сергей мощным ударом опрокинул его обратно на подушку, разбив рот.
Сергей разразился тирадой ругательств, изливая свою ненависть и отчаяние в ударах, наносимых ненавистному шпиону, приставленному к нему.
Латинос потерял сознание.
Сергей неожиданно очнулся от приступа ярости, отошёл от «двухэтажных» нар к противоположной стене, потёр разбитый кулак. Бежать! Конечно, бежать! Требовался побег! Только так он спасёт себя из американской западни. Спасёт себя и «объект».
Сергей немедленно пойдёт на контакт с Василием и расскажет свой план — он передаст через связного Зимина, что контора получит информацию, только вызволив обоих из неволи. Этот план заинтересует Василия по любому — кому же не мила свобода! Сергей попросит рассказать какую-то часть, чтобы наживку в конторе заглотили окончательно. Раз информация настолько важная, контора найдёт способ их забрать. Но как? Как?… Нет, это не реально!
Сергей кинулся на свою нижнюю лежанку, уткнулся лицом в подушку. Только воплотив план с побегом, он окажется на свободе, и только таким способом, заинтересовав Василия возможностью обретения свободы, он выполнит задание. Будут и волки сыты (контора получит требуемое), и овцы целы (и Сергей, и Василий окажутся на Родине!).
А если контора отступится, узнав, каким сложным путём ей предлагают получить информацию?
Сергей нервно задышал, сжимая и разжимая кулаки. У «конторы» сотни вариантов получения необходимого, и задание Сергея лишь один из них. Посидят генералы в тиши московских кабинетов, отхлебнут коньячку из низких пузатых бокалов, покурят задумчиво сигареток с малым содержанием никотина, да и оставят всё, как есть — Сергея и Василия в американской тюрьме, а сами «поднажмут» на других агентов, чтобы рыли, как следует. Там ведь, в «высших конторских эшелонах», тоже свои интересы, интриги, личные амбиции. Зачастую, местные выгоды и карьерные настроения решают тот или иной политический вопрос так или эдак. Однозначного ответа, что важно для государства, никогда не
