– Здесь можно уйти! – И смело спрыгнул на крышу магазинчика. Видя это, его примеру последовали еще несколько человек и девица. Денис, добежав до конца крыши, осторожно заглянул за угол. Полицейских там видно не было.
– Сюда, за мной! – крикнул он, соскакивая с высоты первого этажа на землю. Дождавшись, пока по крыше подбегут еще пятеро беглецов, он помог девушке спуститься на землю, перевязал одного из студентов, раненного в руку, и, не прощаясь, задворками и узкими улочками кинулся подальше от этого неожиданно разразившегося кошмара с оглушительной стрельбой и воплями раненых.
Только добравшись до квартиры, он увидел, что рукав рубашки у него весь в крови.
«Неужели и меня ранили?» – пронеслось в мозгу. Денис спокойно и не торопясь ощупал себя. «Наверное, это кровь того студента, которого я перевязал своим платком», – догадался он и, скинув сорочку, начал тут же ее стирать и полоскать в умывальном тазу. Только повесив рубашку сушиться, он облегченно вздохнул и, бросившись прямо в одежде на кровать, устало закрыл глаза.
Приснилась ему война. Как он под грохот канонады во главе таких же, как и он, хлопцев бежит с винтовкой наперевес и, работая то штыком, то прикладом, молотит ненавистных немцев, которые замертво ложатся в рядки вокруг него, как подкошенная пшеница. После решительной победы его чествуют как героя, награждают медалями и производят в офицеры. И вот он, в военной форме с офицерскими золотыми погонами, предстает перед отцом. Тот, видя успехи сына, со слезами на глазах умоляет его простить. Он великодушно его прощает и посылает сватать Дуняшу. Он просто неотразим и потому немного самоуверен. Вместе с отцом он приближается к заветной избе, но неожиданно некогда гостеприимные двери захлопываются прямо перед его носом. И он с отчаянием стучит, пытаясь достучаться до неприступного сердца своей ненаглядной красавицы.
«Тук-тук», – стучит он в дверь и в следующее мгновение просыпается от реального стука.
«Неужели уже пришли и за мной?» – со страхом и отчаянием подумал Денис, постепенно отходя от своего героического сновидения.
– Открой, Денис! Да открой же! – услышал он настойчивый голос Зильбермана.
«Слава богу! Это не полиция», – обрадовался Денис и, стряхнув с себя последние остатки сна, кинулся к двери.
– Слава богу, ты дома, – облегченно вздохнул Зильберман, увидев Дениса целым и невредимым, – я думал, и тебя вместе со всеми повязали, – возбужденно промолвил он.
– Нет! Я, как видишь, успел вовремя скрыться, – глухо ответил Денис, – а что про остальных слышно?
– Я знаю только, что одного околоточного там подстрелили насмерть, одного жандарма ранили тяжело, да двух-трех дворников подранили слегка. Один из наших убит, трое ранены. Их-то жандармы и схватили. В организации решили вызволять их во что бы то ни стало! – категорически заявил Зильберман.
– Как же это возможно? – искренне удивился Денис. – Ведь против власти не попрешь, это же сила…
– Не стоит переоценивать возможностей полиции, – скептически взглянув на Дениса, промолвил ранний гость, – пока они содержатся в «предвариловке», их можно вызволить. Это я по себе знаю, там и режим послабже, и возможностей для побега поболе, чем в тюрьме…
– Чем я могу помочь? – прервал Денис излишне словоохотливого гостя.
– Есть две возможности освободить наших друзей. Первая – подкупить полицейских чиновников и организовать побег. Вторая – напасть на конвой во время перевозки арестованных в «Кресты»…
– Но для того, чтобы подкупить кого-то, нужны, наверное, огромные деньги?
– Да, для этого дела нужны немалые деньги. Хотя бы тысяч пятьдесят.
– И где же столько можно насобирать?
– Насобирать? – ухмыльнулся Зильбьерман. – Ну и наивный же ты человек. Такие деньги можно только в банке взять.
– Неужели в кредит? – удивился Денис.
– Экспроприировать!
– Экспроприировать? А что это такое?
– Какой же ты революционер, если не знаешь, что такое «экс», – недоуменно произнес Зильберман, – «экс» – это отъем денег у буржуев…
– Но это же грабеж! – воскликнул удивленно Денис.
– Грабеж – это для уголовников, а для людей, борющихся за народ, – это всего-навсего «экс»! – вновь вставил явно понравившееся слово Зильберман.
– И когда надо идти добывать деньги? – спросил Денис.
– У нас есть на примете два-три банка, которые можно опустошить уже сегодня.
– Почему именно сегодня?
– В выходные на улицах меньше народу. Вот, – вытащил Зильберман из широких штанин пакет, внешне похожий на тот, что он же передал ему накануне для Алексея Ивановича.
– А что там?
– Разверни и узнаешь.
Денис сорвал синюю ленточку, крест-накрест перепоясавшую пакет, развернул бумагу, в глубине которой холодно блеснул вороненый ствол револьвера.
– А зачем оружие?
– А ты думаешь, буржуи отдадут свои деньги просто так? – ухмыльнулся Зильберман. – Да их пока не прикончишь, и гроша не получишь.
– Но я не хочу никого убивать, – искренне заявил Денис.
– Так-то ты оправдываешь доверие организации. Да заешь, кто ты после этого…
Взглянув на набычившуюся фигуру парня, глаза которого метали молнии, гость не стал продолжать, а засунув руку в оттопыренный карман, выжидающе взглянул на хозяина.
– Если мы не вызволим арестованных, то через день-два жди жандармов и в свою квартиру, – выложил Зильберман свой последний и самый веский аргумент, – так что решай. Я зайду к тебе после обеда. – И он, не прощаясь, исчез за дверью.
Денис, с отвращением отбросив револьвер на пол, заметался по комнате в поисках чемоданчика. Еще ничего для себя не решив, он начал поспешно запихивать в него самые необходимые вещи и, когда защелкнул замок, устало прилег на кровать. Уставившись в потолок, он горько задумался над перипетиями своей такой несуразной жизни.
Мысли архаично то возникали, то гасли в разгоряченном мозгу, не принося никакого облегчения.
«Из такой ситуации есть только один выход – исчезнуть из Петербурга навсегда», – наконец-то навестила Дениса хоть и шальная,
