– Человеческие страсти, – мрачно ответил майор, – вы же сами говорили мне, что главными помощниками разведчика являются человеческие страсти, которые рано или поздно приводят его к вербовщику…
– Все это верно. Но у человека всегда есть выбор. Для меня лучше смерть, чем такой позор, – возбужденно промолвил Николаи.
– Вы сильный, а я слабый, – печально констатировал Айсман, – сначала меня подвела страсть к игре, а потом страсть к красивой женщине. Два года назад меня спас от самоубийства русский офицер, который заплатил все мои долги и в благодарность за это попросил меня проинформировать его обо всех оборонительных сооружениях, возведенных за последнее время в Восточной Пруссии. Он был щедр, этот русский, и я ни о чем не жалел. В начале войны, когда связь с ним внезапно оборвалась, я искренне обрадовался этому. Но мое спокойное существование продолжалось недолго. Полтора месяца назад, когда я выезжал для инспектирования разведшколы в Кенигсберг, меня выкрали казаки и, переправив через линию фронта, доставили к моему старому знакомому. Правда, тот к этому времени уже стал генералом. А что было потом, вы знаете не хуже меня…
– О каком русском генерале вы говорите? – воскликнул Николаи.
– Вы его, господин подполковник, прекрасно знаете. Это Евгений Евграфович Баташов! В настоящее время он руководит военной контрразведкой Северо-Западного фронта.
– Снова Баташов, – с ненавистью произнес это имя, Николаи, – сколько он мне крови попортил, работая в штабе Варшавского военного округа. Троих самых ценных агентов раскрыл и отправил на каторгу. И кажется мне, что он был причастен к делу полковника Редля. Это и неудивительно, ведь у Генерального штаба полковника Баташова перед войной в руках была вся русская агентура не только в Восточной Пруссии, но и в Австро-Венгрии. Но ему этого было мало, он еще и контрразведкой занимался. Значит, теперь ему доверили борьбу с моими агентами. Ну что же, господин генерал, скрестим шпаги. Тайная война между нами предстоит долгая и упорная. Только он не знает, что у меня для него всегда припасена убийственная мизерикордия[22].
После этой продолжительной тирады Николаи, поймав на себе равнодушно-болезненный взгляд майора, вдруг осознал, что «мечет бисер перед свиньями», и, окинув его своим презрительно-ненавидящим взглядом, заявил:
– В этой квартире для развлечений у нас с вами серьезного разговора не получится, поэтому я предлагаю проехать в ваш дом.
– Я не против, – вяло отозвался майор, вставая.
– Идите вперед, – скомандовал Николаи, – мой автомобиль стоит у подъезда.
Закрыв входную дверь ключом Айсмана, Николаи сунул его себе в карман.
– Ключ вам больше не понадобится, – сказал подполковник, заметив отчаянный взгляд майора, брошенный на запертую дверь.
Усадив Айсмана на заднее сиденье, Николаи, расположившись на месте водителя, предупредил:
– Только не вздумайте выпрыгнуть на ходу из машины.
Тот удрученно кивнул головой и, подняв воротник плаща, забился в задний угол машины.
К явному удивлению Николаи, квартира майора Айсмана была обставлена по-спартански. В большой комнате стоял старый стол, продавленный диван и несколько стульев, в спальной – деревянная кровать, обшарпанный платяной шкаф и небольшой туалетный столик.
Жилище представляло собой обычную конуру холостяка, который большую часть времени проводит в командировках.
– Что же вы так и не обновили мебель в своей квартире? – удивленно спросил он у хозяина.
– Новая мебель могла вызвать не нужное мне подозрение, – после небольшой паузы вызывающе ответил майор, – не мог же я предположить, что вы начнете с тринадцатой квартиры.
– Щенок! – взорвался Николаи и, сосчитав в уме до десяти, уже более спокойным тоном добавил: – К сожалению, вы не стали настоящим разведчиком. Так и не научились как следует заметать следы. На что вы надеялись?
– Я надеялся на то, что война все спишет…
– А как же долг перед Отечеством?
– Для меня это пустой звук, господин подполковник, – вызывающе промолвил Айсман.
– Как я в вас ошибся! Как ошибся! – воскликнул Николаи. – И теперь умываюсь кровавыми слезами, зная об огромных потерях, понесенных армией по вашей вине. Кстати, где ваше оружие, господин майор?
– В прихожей. Во внутреннем кармане кителя.
Обнаружив «парабеллум», Николаи спросил:
– Еще оружие есть?
– Нет, господин подполковник.
– Ну, тогда приступим к главному вопросу, – деловито промолвил Николаи. – В нынешний приезд у вас назначена встреча с русским агентом?
– Нет! Накануне вашего приезда я подал короткую радиограмму, означающую «Опасность».
– Но почему я ничего об этом не знаю?
– Я просто приказал на несколько минут отключить все радиопеленгаторы одновременно, а сам в это время вышел в эфир. Никто мою кратковременную радиопередачу не зафиксировал.
– А как у вас обусловлено возобновление работы на русских?
– Генерал Баташов лично проинструктировал меня, что прежде чем возобновить связь после подачи сигнала «Опасность» я должен перейти линию фронта и лично доложить ему о моих подозрениях. Попав в руки русских, я должен назвать пароль, по которому меня должны передать контрразведчикам.
Николаи задумался над словами Айсмана, размышляя, как, зная об этом, всучить противнику свою дезинформацию.
– Вы, наверное, хотели спланировать радиоигру, – прервал затянувшееся молчание майор, – но русские не такие простачки, как вы о них думаете…
– Изложите на бумаге все, что вы знаете о русских, – оборвал Айсмана подполковник, – и не забудьте записать пароли, явки, указать место хранения шифроблокнотов, а также дать полную расшифровку всех телеграмм, переданных противнику.
– Шифроблокноты, с помощью которых я зашифровывал свои телеграммы, сожжены, – признался Айсман, – а содержание сообщений я могу изложить лишь приблизительно.
– Пишите все, что помните, – махнул рукой Николаи и, не ослабляя внимания за майором, аккуратным каллиграфическим почерком, выводящим историю своего предательства на бумаге, краем глаза присматривался к интерьеру, размышляя, где могут быть в этой полупустой квартире тайники.
«Возможно, что в шкафу и в диване, – подумал подполковник, – можно кое-что спрятать. Надо обязательно заглянуть в спальню и ванную комнату», – намечал он для себя объекты досмотра.
– Все, господин подполковник, – глухо промолвил Айсман, – здесь запечатлено все, что я знал.
Николаи взял со стола три исписанных мелким почерком листа
