Пока главные силы готовились к предстоящей битве, отряды легкой кавалерии с обеих сторон гарцевали на виду друг у друга, иногда перестреливаясь, а иногда и устраивая яростные сшибки, пытаясь выяснить в кровавых схватках, кому покровительствует господь, а кто взялся за оружие по наущению нечистого.
Шатер Агнешки стоял на возвышенности и она часто могла наблюдать за польским лагерем и храбрыми шляхтичами, вызывающими московитов на поединок. Как ей показалось, обычно в сабельных схватках верх держали всадники Речи Посполитой, но в перестрелках неизменно побеждали воины Иоганна Мекленбургского.
— Так и есть, — подтвердил ее догадку Корбут, — у русского царя много стрелков и ружья у них самые лучшие. Про артиллерию же и говорить нечего, его пушкари просто великолепны.
— Лучше наших? — прищурила глаз панна Карнковска.
— Прошу вашу милость простить меня, а только у кого угодно пушкари лучше чем у бедной Речи Посполитой. — Горестно вздохнул Янек. — Разве что те немцы, которых нанял королевич, могут сравниться с русскими.
— Так ты думаешь, что они одолеют наших?
— Не знаю панна, а только царь Иоганн до сих пор не проиграл ни одного сражения.
— Почему ты называешь его царем? Ведь всякому известно, что единственным законным московитским государем является королевич Владислав!
— А отчего вы, ваша милость, не зовете Владислава царем, если он законный? — Парировал Корбут. — Я маленький человек, госпожа, а только вижу, что Иоганн Альбрехт или как его теперь зовут, царь Иван Федорович создал большое и сильное войско и не отдаст так просто то, что полагает своим. А еще я сам видел, как его разведчики ходили по нашему лагерю, как у себя дома, и потому думаю, что все наши планы ему хорошо известны.
— Так ты думаешь, что они победят? — Повторила вопрос Агнешка.
— Не знаю панна, я правда слышал, что сюда Сагайдачный ведет на помощь королевичу запорожцев, и русские воеводы и сам царь крепко этого опасаются…
— Ты знаешь Янек, — неожиданно встревожилась девушка, — мне кажется, что с казаками не все ладно.
— Что вы имеете в виду?
— За день до того как мы подошли к Можайску, к герцогу Иоганну приезжали какие-то люди. Было уже довольно поздно и они, наверное, думали что я сплю, а потому говорили вполне свободно. Я кое-что услышала и теперь беспокоюсь.
— Простите о чем вы?
— Они говорили на русинском и я не все поняла, но, кажется, среди казаков есть предатели!
— Что вы говорите, неужели Сагайдачный осмелился бы…
— Нет не он. Пришедшие к герцогу люди постоянно сетовали, что Петр Конашевич-Сагайдачный слишком предан Речи Посполитой и никогда не пойдет против нее. Однако среди запорожцев есть те, кто не желает воевать против Москвы. Они собираются убить своего предводителя и ударить королевичу в спину.
— Этого не может быть!
— Я говорю только то, что слышала.
— Если все так, то королевич обречен! Разве что он разгромит герцога до прихода казаков.
— Но ты же говорил что у московитов много пушек?
— Это верно, вот только пороха у них не так много…
— О чем ты?
— Я сам слышал, как Иоганн обещал повесить князя Пронского приведшего обоз в лагерь. Как оказалось порох привезенный им отсырел и никуда не годится. Так что на большое сражение им может и не хватить…
Возвращаясь после очередной поездки, я снова увидел перед своим шатром Агнешку. Уж и не знаю, что она опять себе вообразила, но девчонка всячески старается попасться мне на глаза и обратить на себя внимание. К тому же чертовка реально хороша, а я уже почти месяц в походе. Даже в мужском наряде она выглядит чрезвычайно соблазнительно, а скоро будет готово ее платье… Вот черт бы взял этих маркитанток! Какого спрашивается нечистого, они взялись за ее гардероб? И самое главное, кто будет за это платить! Нет, понятно, что я, но с какой стати? Она мне что, близкая родственница, жена или любовница? Ладно, за последним дело не станет, только ведь оно мне зачем? Хорошо, знаю зачем! Только из-за этой профурсетки я когда-то Болика потерял. Как вспомню его раненого, когда он мне в предательстве признавался… Интересно живой он там?
— Ваше высочество, — кричит мне она, радостно улыбаясь, как будто в лотерею выиграла.
— Приветствую вас, прекрасная панна, — отвечаю я постаравшись придать лицу радость которой не чувствую.
— Вы совсем забыли обо мне, — пытается кокетничать девушка.
— Как можно! Всякий кто увидит вас хоть раз, никогда не сможет стереть ваш облик из памяти. (Господи, что я несу!)
— Ах, вы так галантны! Может быть, вы как-нибудь навестите меня, я так скучаю?
— Как мило. Я просто теряюсь, пытаясь угадать, чем заслужил вашу благосклонность.
— Вы так жестоки, ваше высочество, разве вам неизвестно что я всегда испытывала к вам сердечную привязанность.
— Что же решено! Как только я разгромлю вашу прошлую "сердечную привязанность", я непременно навещу вас. Если мне особенно повезет, то вас навестят сразу две ваших "сердечных привязанности"!
Бессердечно улыбнувшись в лицо готовой расплакаться девушки, я быстрым шагом направился к себе в шатер, чувствуя что если задержусь еще немного, то схвачу ее у всех на виду и прямо там и… и чтобы кричала от страсти!
Тут можно остаться хоть ненадолго одному и попытаться успокоиться. К черту девок, у меня сражение на носу, а мысли только о всяком непотребстве в голову лезут! Через некоторое время начинают собираться мои ближники. Сначала Вельяминов с Михальским, затем недавно приехавший Ван Дейк и наконец, бочком протискивается Пушкарев. Рутгер оживлен и с довольной улыбкой рассказывает о своих делах. Ну, молодец, что тут скажешь. Завод поставил, руду копает, чугун льет. Целый обоз ядер и картечи притащил к нам. Очень вовремя, кстати. С ядрами у нас просто засада! Их сейчас изготовляют либо из камня, либо из железа. Поставщиков много, но главный из них — Устюжна, тот самый городок,
