– Отмыться хочется, – вздохнул Данилов, закончив рассказ.
– А оружие у них откуда?
– Инкассаторы, – глядя в костер, ответил Дима. – Мы их КамАЗ видели в распадке, когда нас погнали отсюда…
Собрались, и наша группа с разведчиками выдвинулась к поселению сектантов. Головным дозором шел Данилов, по своим же следам. Заросли кругом впечатляют – проявляются все признаки тропического леса, еще не джунгли, но ярусы уже явно видны, меньше кустарника, больше высокой травы, разной высоты деревья и лианы. Пестрые мелкие птицы напуганно срываются с веток и стайками взмывают вверх, к небу, которое плохо просматривается сквозь разросшиеся кроны. Влажно, влажно и жарко, да еще какие-то мелкие кровососущие насекомые одолевают.
– Островной климат приятнее будет, – тяжело дыша, пробубнил впередиидущий Иваныч через полтора часа пути.
– Согласен, – я стянул бандану и утер пот на лице. – Ты как, может, привал ненадолго?
– Я-то еще нормально, а вот моториста надо пожалеть, он далеко не мальчик.
– Дозор Скаута… – сделал я вызов.
– В канале, – ответил Данилов.
– Привал на полчаса.
– Принял.
Через полчаса, утолив жажду, оправившись и перемотав портянки, двинулись дальше, а еще минут через сорок мы оказались у стоянки разведчиков, на границе леса и небольшого пятачка берега, на котором расположился поселок сектантов. Дальше на запад виднелись вершины сопок, кругом все тот же дикий лес, а на участке берега площадью не более двух гектаров – навесы, шалаши и прочие рукотворные «бунгало».
– Я их предупредил, что с ними захотят поговорить, но очень уж не в себе они тут, – подошел ко мне Данилов. – Мы их временно разоружили всех от греха.
– Ясно, – ответил я, скинув рюкзак на землю и положив сверху автомат. – Пойду, пообщаюсь… Иваныч, ты со мной?
– Пошли, – он тоже скинул на траву свою ношу.
И мы с Иванычем стали спускаться к морю, Юра, отстав метров на десять, двинулся следом, закинув автомат на ремне за спину.
Разговор вышел тяжелый. Общались с нами трое тех самых инкассаторов и две женщины в залатанных обносках. За исключением дюжины детишек, у всех остальных был подавленный вид. Питались они тут в основном рыбой, дичью, если таковую удавалось поймать или подстрелить, ну и редкими «дарами» от Спаса. Вы когда-нибудь видели глаза несостоявшегося самоубийцы? Вот примерно такая же безнадега, тоска и безразличие на грани безумия в глазах. Мы с Иванычем не стали разводить задушевных бесед, психологи из нас как из дерьма пуля, сюда бы отца Андрея, вот кто бы нашел слова… Но после нашего радио он прибудет сюда только через три-четыре дня. А я сразу, вкратце, начал рассказывать об архипелаге, об анклавах, о новой жизни, и народ стал вылезать из своих «бунгало» и присаживаться вокруг кострища на бревна. Но особого энтузиазма и просветления не было видно, тогда Иваныч, хлопнув себя по коленям, сказал:
– Вы на деток своих посмотрите! Разве после всего пережитого не достойны они человеческих условий жизни? Если вам на себя наплевать, то дети-то здесь при чем?
– Вы предлагаете нам покинуть это место, а куда идти, где нас ждут? – спросил совершенно седой парень лет тридцати, с перебинтованным предплечьем.
– Честно? Сейчас никто никого нигде не ждет! Но в любом месте, где вы захотите быть полезными, вас примут или, во всяком случае, не будут мешать жить так, как вам хочется.
– Да, сейчас везде несладко, но жить можно, если на себя болт не класть! – сказал я. – Мы можем, конечно, оставить вам кое-что из наших пайков, все припасы с плавучего госпиталя заберете, но надолго ли их хватит? Можем патронов подкинуть да нарисовать примерную карту нового материка, но место здесь неудобное, до других анклавов что морем, что сушей очень далеко, нет дорог… вам здесь будет очень трудно.
– Нам надо посоветоваться… мы тут уже как одна семья, – тихо сказала одна из женщин, что выглядела опрятнее других, да и держалась как-то уверенней.
– Это понятно. Что ж, советуйтесь, как что решите, приходите к кораблю, мы все там будем.
– Зачем? – насторожился седой.
– Обследуем на предмет живучести, – ответил Иваныч. – Да тех, кто в трюме, надо достать и похоронить по-людски. А потом, если это будет возможно, отбуксируем корабль к себе на остров.
– А зачем он вам там? – спросила кареглазая девчонка лет шестнадцати, с фиолетовым синяком под глазом.
– Это плавучий госпиталь, у нас на острове есть медики, а с медициной в Новом мире худо, смекаешь? – подмигнул я ей.
На что она застеснялась и, покраснев, закивала, а та женщина, что опрятней других, сказала:
– Я тоже медработник, педиатр.
– Ну вот, вам-то точно дело найдется у нас на острове… если…
– Что «если»?
– Если мозги в порядок приведете, забудете как страшный сон то, что с вами тут происходило. Надо жить, понимаете?
– Понимаю, – тихо ответила она и задумалась.
– Оружие вернете? – спросил седой.
– Конечно, – ответил я, – если убедите меня в своей адекватности.
– В километре отсюда, в распадке, ручей. Там тропа натоптана, кабан, похоже, не голыми же руками мне его брать. Детвору кормить надо, – седой кивнул на ребятишек, что играли у кромки воды, бросая гальку в еле заметный прибой.
– Другой разговор, считай, убедил… я скажу ребятам, отдадут вам стволы, – показал я рукой себе за спину. – Несколько человек пока рядом с вами будут, если возникнут вопросы, пожелания, заявления, то к ним обращайтесь, они со мной свяжутся.
– А вы, простите, на этом вашем острове кем? – спросила женщина-педиатр.
– Скажем так, я и вот Иван Иванович – представители власти этого острова.
Оставив бывших сектантов размышлять о своем прошлом, настоящем и будущем, наша экспедиционная группа с тремя бойцами Данилова, в сопровождении Димы-сталкера выдвинулась к «Иртышу». Сам Данилов и еще пятеро
