вцепился в повод. Но Анальгин, казалось, уже не слышал седока. Он подбирался все ближе к серому коню, совершая странные взбрыкивания задними ногами.
– Держи его! – Глеб сыпал командами, пробираясь между Лёником и застывшим незнакомым жеребцом. – Не дай сойтись, они сцепятся.
Даша подбежала ближе. Ей очень хотелось помочь, но она не знала, что делать, куда кидаться.
– Не подходи! – услышала она окрик Глеба и остановилась.
Анальгин почти добрался до соперника. Лёник охрип и выбился из сил, но все равно продолжал вырывать свой колышек из земли. Мамай вертелся на месте, не желая подходить ближе – в этой битве сошлись более сильные противники, и он не хотел им мешать. Глеб был другого мнения. Он посылал свою лошадь вперед, но упрямство Мамая было сильнее желания конюха.
Незнакомый жеребец, до поры более-менее спокойно наблюдавший за скачками Анальгина, вдруг взвился на дыбы. Анальгин замотал головой и последовал его примеру. Юрка вцепился в гриву и держался, казалось, из последних сил. Было ясно, что Анальгин сейчас будет драться с незнакомым жеребцом, и Юрке не поздоровится, если он останется в седле.
Серый жеребец всхрапнул и грузно опустил передние ноги перед самым носом Анальгина.
Больше стоять на месте Даша не могла. Конечно, ей не стоило соваться, конечно, мальчишки могли разобраться и без нее. Но безучастно смотреть, как гибнет ее двоюродный брат, она не могла.
– Прекрати! – завизжала Даша, бросаясь между лошадьми. – Хватит!
Ей казалось, что от крика у нее разорвутся легкие. В горле что-то задрожало. Сердце готово было вот- вот выпрыгнуть из груди.
Но страх за брата был сильнее волнения за себя.
Жеребец еще пытался что-то сделать, хотя визг явно оглушил его. Он попятился, прижав уши, и недовольно всхрапнул. Остальные испуганно дернулись.
– Катись отсюда! – Даша чувствовала, как в душе у нее поднимается небывалый кураж. Сейчас она не боялась ничего и никого. Да никто и не мог ей причинить вреда.
Кто? Эта лошадь? И что? Она заставит ее уйти? Ни-за-что!
Даша сорвала с себя куртку и с силой хлестнула по серой морде. В ушах у нее стоял странный звон. Все остальные звуки – шум ветра, шуршание травы, ржания, крики Глеба – исчезли. Остались только тишина и этот звон.
Жеребец попятился. После второго взмаха курткой он повернул в сторону своего табуна, и Даша вдруг увидела на его спине тавро, клеймо, что ставят на лошадей.
Никакой это был не белый жеребец. Самый обыкновенный конь, которого отправили попастись, а он возьми да начни чудить, отбивать чужих лошадей.
– Дура! – в ухо проорал ей Глеб, и застывшая было реальность ожила. Воздух наполнился запахами и звуками.
– Дура-то, а! Дура! Куда полезла? Жить надоело? Он же убить мог! Чумовая! Не девка, а чума! Сколько раз говорить – рядом стой. Зачем пошла? Зачем кричала? А если бы он не испугался? Ой, дура-то, а!
Глеб совершенно не понимал эту девчонку. Поначалу она казалась ему самой обыкновенной городской жительницей, изнеженной капризулей, постоянно ссорившейся с братом. Несколько дней похода сильно изменили ее. Она стала спокойней и проще, хотя все равно оставалась девчонкой. Но ни одна нормальная девчонка не кинется разнимать коней. Она должна визжать, убегать, звать на помощь, но ни в коем случае не бросаться под копыта. Даже ради брата.
А Даша бросилась, и душа Глеба была полна восхищением. Ему даже захотелось ее поцеловать, но он не сделал этого. Просто выпустил Дашину руку из своей руки и пошел к лошадям.
Чужие лошади уходили. Серый нехотя покидал поле боя, на котором ему так и не удалось показать себя. За ним потянулись остальные…
Но не все.
Даша почувствовала какую-то странную слабость в ногах и упала на траву. К ней подъехал Юрка. Он был бледен, белее своей повязки на ноге. Руки его заметно тряслись, он никак не мог справиться с поводом, тот все выскальзывал из его пальцев. В седле он сидел, как застывший монумент. Вот наконец брат шевельнул головой и посмотрел на сестру.
– А Вадим твой трус, – произнес он непослушными губами и стал медленно сползать на землю. – Мог бы и помочь.
– Дался тебе этот Вадим!
Даша начала злиться. После пережитого страха, сумасшедшей скачки через лес, волнения за Юрку… Ей сейчас было неловко своих чувств. И зачем она полезла? Мальчишки сами разобрались бы. В конце концов, это их мужское занятие – решать подобные проблемы. И что там Глеб ей кричал? Ох, глупо-то как получилось. Она чуть не погибла, а этого дурака Юрку только и волнует, кто куда пошел и зачем.
Чтобы скрыть свое смущение и готовые вот-вот брызнуть из глаз слезы, Даша опустила голову и стала тщательно тереть перепачканные в земле руки, а потом подняла изрядно потоптанную лошадьми многострадальную куртку и стала придирчиво ее осматривать. Впрочем, можно было и не смотреть – и так ясно, что вещь испорчена окончательно и бесповоротно.
– Как они здесь оказались? – буркнула она, не поднимая головы. – Это тот самый табун, что мы встретили вчера?
– Наверное, за нами шли. – Юрка тяжело опустился у ног своего коня. – Вот ведь! Я думал, свалюсь.
Даша, задрав голову, посмотрела на Анальгина. Сегодня он показал себя молодцом. Вон как вступился за своих.
