Почти час я потратил на то, чтобы выбраться из ущелья в степь. Ручей к этому времени уже разросся — мне даже попались пару раз водопады, красиво, кстати говоря, было — и убегал в степь неширокой пятнадцатиметровой речкой. Остановившись, я сориентировался и побежал в сторону лагеря антарцев, постепенно набрав крейсерскую скорость. До лагеря оставалось чуть более ста километров, за час пробегу.
Так примерно и получилось. Только пришлось при приближении сначала сбавить скорость, а потом и совсем остановиться и включить системы оптической и визуальной маскировки, присев на корточки. Высокая трава укрыла меня, только верхняя часть шлема торчала, чтобы я мог навести целеуказатель в режиме бинокля и осмотреть местность. Дроиды меня заметно опережали. Надо хотя бы одного вернуть, чтобы он надо мной летал, отслеживал ситуацию, а особенно в том месте, где я заметил подозрительное шевеление. Лагерь близко, километров восемь осталось, стоило поберечься. При приближении картинки выяснилось, что это местные падальщики дрались над добычей, пока один, видимо, самый хитрый, обойдя дерущихся, не вцепился во что-то, что мне было не видно.
Вокруг была ровная степь, пару раз мне попадались овраги, но тут я их что-то не наблюдаю, значит, придётся преодолевать эти два километра и обходить падальщиков стороной, чтобы они меня не заметили и не навели наблюдателей, если те включили их в свою оборону. Любого часового насторожит изменение в поведении местных животных. Это значит, рядом кто-то невидимый, представляющий опасность. Мне этого, естественно, было не нужно, и я обошёл тварюг с подветренной стороны.
Двигаться на четырех конечностях было, конечно, непривычно, но и такие умения у меня имелись, как и программы в искине скафа.
Со стороны моё движение напоминало бег ящериц, только хвоста не хватало для стабилизации, а так нормально, тридцать километров в час я стабильно держал, хотя извиваться в скафе, работая руками и ногами, приходилось весьма активно. Но и это было в плюс — чем дальше, тем лучше я осваивал эти умения и всё меньше совершал лишних движений, сосредоточившись на быстром преодолении открытого участка.
В одном месте ветерок донёс отчетливый запах свежей бойни, что заставило меня почти сразу остановиться и лечь на живот, давая скафу нормально продолжить работу. Анализатор быстро составил список запахов, а искин, проанализировав их, выдал удививший меня результат. Согласно нему, падальщики пировали на месте боя. То есть все сопутствующие запахи подтверждали первоначальный вывод. Даже был едва уловим тонкий аромат взрывчатых веществ. Это означало, что кто-то воспользовался гранатомётом. При стрельбе из комплекса пулемётным или снайперским огнём запах от выстрелов совсем другой. Нет, тут точно кто-то поработал антарским гранатомётом.
Секунд десять я размышлял, что бы это могло быть. Искин выдавал предположение, что падальщики пируют над человеческими останками, однако, поразмыслив, я отбросил эту версию. Что, антарцы сами себя убивают? Хотя… это на них похоже, конечно.
Местных поселений тут нет, они дальше в четырёхстах километрах, у ущелья, что пронизывало эти горы насквозь, и где находилась караванная тропа. Убийства своих у работорговцев я не исключал, но не в этой ситуации. Думаю, часовой воспользовался комплексом, чтобы отогнать местных животных, и убил одного из них. Вот это предположение более похоже на правду. Все три разведчика, что я выпустил, улетели далеко вперёд и, видимо, пропустили это место стороной. Поэтому, выругавшись, я выпустил четвёртого дроида и отправил его к месту пиршества. Первый же взгляд подтвердил мнение искина, что работорговцы сводят между собой счёты.
Там в небольшом оборудованном окопчике лежало разорванное тело. Причём, что важно, было оно в остатках скафа. Снаряд попал в живот и раскидал части тела в разные стороны. Из гранатомёта так не сделаешь. Быстро припомнив, что из вооружения имеется у антарцев, я усмехнулся. Если это рванула оборонительная мина на поясе работорговца, то она вполне могла устроить такие повреждения. А такие мины у антарцев были, я точно знал. Их используют в охранной сети как растяжки или магнитные мины. Эти штуки вообще интересной конструкции. У них много функций. Они похожи на пальчиковые батареи и рассчитаны на борьбу со скафами противника. Обычно вот такой часовой банально раскидывает их у своего поста и по нейросети активирует. Если к нему будут подкрадываться, то мина прилипает и подрывается. Её мощности хватает, чтобы серьезно повредить скаф, даже с пробитием бронезащиты. Кстати, ручные гранаты того же размера не имеют подобной убойной силы. Так что если рванула одна из мин в патронташе на поясе, то вполне возможны такие повреждения. Снимать мины тоже особых проблем нет. Часовой передает определённый сигнал, и мины снимаются с боевого взвода и пищат, чтобы их можно было подобрать и убрать обратно на пояс.
Приняв эту версию, я возобновил движение, но уже более осторожно. Мало ли. Если охранение стреляет в ответ на любое движение, стоит поберечься. Хотя накрыть меня гранатой проблематично, если накроет, осколки не то что броню не пробьют, меня даже не контузит. Но вот бронебойных пуль стоит опасаться. Немного напрягала реакция остальных работорговцев на этот самоподрыв, должны же они были осмотреть останки и хотя бы подобрать стрелковый комплекс, что валялся у нижней части тела? Однако сделано этого не было.
Через пару километров появилась низина. Видимо, ранее здесь пробегала речушка, что поспособствовало появлению глубокого оврага, однако она давно пересохла, и именно на её берегу и был устроен лагерь. Была бы тут возвышенность, уверен, антарцы устроились бы на ней — видно далеко, можно успеть подготовиться к неожиданностям. Но за неимением оной работорговцы выбрали альтернативный вариант. Для обороны овраг тоже вполне подходил. Приблизившись к нему на пятьсот метров, я лёг на живот и задумался. Картинка, которую выдавали мне дроиды-разведчики, ошеломляла. Зря я так торопился убрать конкурентов, кто-то уже сделал это за меня. Теперь стало понятно, что на посту охранения никакого самоподрыва не было. В лагере находились тела семи антарцев. Восьмой обнаружился на противоположной стороне в километре от оврага. В таком же окопчике.
Теперь стало ясно, что произошла зачистка. С помощью дроидов изучив положение тел, а также нанесённые раны, я ещё больше озадачился. Всё показывало, что тут действовал дрон Древних модели «Богомол». А этого не могло быть, потому что не могло быть. Это штурмовой дрон, а не охранный. Их пускали вперед перед зачисткой
