Чтобы вознаградить своих хашимитских союзников, британцы предоставили почетное право принять капитуляцию города Арабской армии эмира Фейсала. Однако честь первыми войти в Дамаск досталась 3-й бригаде Австралийской легкой кавалерии. Кавалерийскому подразделению было разрешено проскакать через город на рассвете 1 октября, чтобы перерезать основной путь отступления османской армии на север к Хомсу. Как оказалось, в этом не было необходимости. Накануне вечером остатки османских войск погрузились на поезд до Райяка, оставив Дамаск в руках комитета горожан. Австралийцы быстро покинули город, чтобы занять назначенные позиции и позволить официально войти в него армии шерифа, а городской комитет в преддверии вступления Арабской армии поспешно заменил османские флаги на хашимитские.
Шериф Насир, участвовавший в восстании с первого дня, вступил в Дамаск от имени шерифа Мекки, самопровозглашенного Короля арабов. Его сопровождали Ауда Абу Тайи и Нури Шаалан, два влиятельнейших бедуинских шейха, поддержавших кампанию Фейсала. Они ехали во главе колонны из 1500 бедуинских воинов. Горожане выстроились вдоль улиц, чтобы поприветствовать хашимитское войско как освободителей, хотя торговцы явно нервничали. Как они и опасались, вскоре после вступления в город бедуины взялись за грабежи. Когда британские и союзные войска начали входить в Дамаск, их встретили толпы восторженных людей, которые справедливо восприняли уход османов как заключительный акт долгой и страшной войны[561].
2-й полк Австралийской легкой кавалерии входит в ДамаскАвстралийцы первыми вступили в город утром 1 октября, но по политическим соображениям право принять капитуляцию Дамаска было предоставлено Арабской армии эмира Фейсала.
Торжественные шествия продолжались в течение следующих двух дней — сначала в город въехал генерал Алленби, а 3 октября 1918 года прибыл сам эмир Фейсал. Британский офицер Хьюберт Янг, прикомандированный к Арабской армии как своего рода дублер Лоуренса, выехал навстречу Фейсалу на большом красном «мерседесе», брошенном в Дамаске Лиманом фон Сандерсом. Он нашел эмира «во главе большой группы всадников… продвигающегося по узким улочкам сквозь ликующую толпу дамассцев» и предложил отвезти его в центр города. Однако Фейсал отказался, предпочитая въехать в Дамаск на боевом коне, а не в немецком лимузине.
Он поскакал прямо к отелю «Виктория», название которого как нельзя лучше отвечало случаю, — там должна была состояться историческая первая встреча с генералом Алленби. Однако торжественность момента была омрачена политикой, поскольку Алленби, пригласив Лоуренса выступить переводчиком, воспользовался случаем, чтобы рассказать эмиру о будущем административном устройстве на завоеванных территориях. В соответствии с декларацией Бальфура арабы не могли претендовать на управление палестинскими землями. Принимая во внимание французские интересы, прописанные соглашением Сайкса — Пико, арабы также не могли претендовать на Ливан, который переходил под контроль Франции. И в знак уважения к пожеланиям французов Фейсал должен был убрать шерифские флаги со всех общественных зданий в Бейруте. Наконец, пока продолжалась война, Алленби сохранял за собой верховное командование над всеми оккупированными Антантой арабскими территориями[562].
Арабская конница вступает в Дамаск 1 октября 1918 годаЭта фотография очень символична: британские офицеры в современном автомобиле едут против потока бедуинских всадников. После падения Дамаска британская и арабская политика преследовали столь же противоположные цели.
После встречи с Алленби в гостинице «Виктория» Фейсал двинулся к ратуше, где его ожидала восторженная толпа горожан. Никто не знает, что чувствовал эмир после столь откровенного разговора с Алленби, когда его чествовали как освободителя Дамаска.
До конца месяца Египетские экспедиционные силы продолжали гнать османскую армию и захватили все основные города Сирии и Ливана. Британцы ни разу не дали османам возможности закрепиться на оборонительных позициях, чтобы попытаться остановить наступление, начавшееся 19 сентября. Падение Алеппо 26 октября ознаменовало собой конец кампании, все задачи которой были выполнены. Полный разгром османской армии в Сирии заставил империю выйти из войны. Эта цель была достигнута ценой на удивление небольших потерь — у союзных войск они составили всего 5666 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести. Официальных данных о потерях османской стороны нет, однако британцы утверждали, что взяли в плен около 75 000 человек[563].
К моменту поражения Османской империи в Сирии положение Центральных держав можно было сравнить с агонией. Все больше государств по всему миру присоединялись к Антанте. В июле 1917 года войну Центральным державам объявила Греция, в августе за ней последовал Китай. Несколько стран Южной Америки объявили войну Германии или разорвали с ней отношения. Важнейшую роль в этом сыграли американские экспедиционные силы, изменившие баланс сил в Европе в пользу держав Антанты. За полтора года после объявления войны Германии армия США выросла со 100 000 до 4 млн человек, и из них 2 млн были переброшены в Европу. Истощенные четырьмя годами безжалостной бойни, Германия и ее союзники не имели ни людей, ни ресурсов, чтобы противостоять новой американской угрозе.
Первой сдалась Болгария, которая 30 сентября 1918 года заключила перемирие с французским командованием в Салониках. Капитуляция Болгарии прервала пути сообщения между Турцией и Германией, остановив поток военных поставок, столь важный для османов. Близилось и окончательное поражение Германии. Череда побед союзников заставила немецкую армию отступать по всему Западному фронту. Когда младотурки узнали, что их немецкий союзник обратился к президенту США Вудро Вильсону с просьбой выступить посредником в переговорах о прекращении огня с Великобританией и Францией, они поняли, что у них нет иного выхода, кроме как запросить мира.
В Стамбуле начались правительственные пертурбации. Восьмого октября правительство иттихадистов во главе с Талаат-пашой подало в отставку. Правящий триумвират — великий визирь Талаат, военный министр Энвер и бывший Верховный командующий в Сирии и морской министр Джемаль, — который нес коллективную ответственность за ведение войны, мог только осложнить попытки договориться о перемирии с победившими державами Антанты. В течение недели Османская империя жила без правительства, поскольку правящие круги никак не могли найти заслуживающего доверия кандидата, на которого можно было возложить столь ответственную задачу, как капитуляция. В конце концов Ахмет Иззет-паша, бывший командующий османской армией на Кавказе, согласился сформировать новое правительство, чтобы заключить договор о мире.
Инициировать переговоры о перемирии с британцами был отправлен самый высокопоставленный военнопленный — генерал Чарльз Таунсенд, который был вынужден сдаться со своей армией в осажденном Эль-Куте в апреле 1916 года. Таунсенд провел остаток войны на роскошной вилле на Принцевых островах в Мраморном море. Он немало дискредитировал себя тем, что согласился воспользоваться гостеприимством врага, в то время как его солдаты были обречены на тяготы и лишения. Иззет-паша отправил Таунсенда на остров Лесбос, где тот сообщил британцам о намерении Османской империи выйти из войны[564].
Командующий Британской средиземноморской эскадрой, адмирал сэр Артур Сомерсет Гоф-Калторп, пригласил османскую делегацию на остров Лемнос,
