С первого же дня наземной операции на Галлиполийском полуострове союзные силы вторжения и османские защитники показали себя достойными противниками. Обе стороны проявили необычайную стойкость и мужество в сражениях, которые стали первым опытом боевых действий для большинства их участников. Но события утра 25 апреля положили начало военной операции, которая в последующие месяцы ожесточенных боев потребовала от своих участников еще больше стойкости и мужества. Военачальникам с той и другой стороны пришлось принимать непростые решения, чтобы вести военную кампанию в проливе и на других фронтах. И если для союзников главным приоритетом всегда оставался Западный фронт, то для османов защита Дарданелл была залогом выживания их империи.
Но даже в такой ситуации османские военачальники не могли всецело сосредоточиться на обороне пролива. Это было для них непозволительной роскошью. Империя остро нуждалась в военных ресурсах на нескольких фронтах сразу — особенно на Кавказе, где тесные связи между армянами и русскими создавали угрозу вторжения. Для устранения этой угрозы младотурки прибегли к таким средствам, за которые их по сей день обвиняют в преступлениях против человечности.
7. Уничтожение армян
К весне 1915 года османы столкнулись с вторжением сразу на трех рубежах своей обширной империи. Британо-индийские силы в последние месяцы 1914 года захватили Басру и прилегающие к Персидскому заливу территории на юге Ирака, создав серьезную угрозу у южных ворот империи. На Кавказе османы потерпели сокрушительное поражение от русских в ходе Сарыкамышской кампании Энвера в декабре 1914-го — январе 1915 года. На западе британский и французский флот непрерывно атаковал Дарданеллы, а союзной пехоте удалось захватить несколько плацдармов по обеим сторонам пролива. Короче говоря, для паники, охватившей имперскую столицу в марте 1915 года, имелись все основания. Крах империи казался неизбежным.
С наступлением весны зимняя передышка, обеспечиваемая неблагоприятными погодными условиями, подошла к концу. В Понтийских горах начали таять глубокие снега. Зимние шторма в Эгейском море уступили место летним штилям. Враги Османской империи заметно активизировались, и к апрелю 1915 года империя столкнулась с самыми серьезными вызовами за всю историю своего существования.
Между тем младотурки располагали весьма ограниченными средствами, чтобы противостоять этим угрозам. Им требовалось восстановить Третью армию, чтобы защитить Кавказ от вторжения русских, а также обеспечить оборону Дарданелл, куда они перебрасывали все свободные ресурсы. В результате у них почти не оставалось регулярных войск, чтобы изгнать британцев из Месопотамии. Османы призвали население к войне до победного конца, расширили призыв и использовали для усиления регулярной пехоты полицейские и жандармские подразделения (жандармерией в Османской империи называлась сельская конная полиция). Секретная служба Энвера Тешкилят-и Махсуса мобилизовала курдов и бедуинские племена и выпустила заключенных для службы в нерегулярных войсках. А когда весной 1915 года младотурки объявили всех османских армян опасной «пятой колонной», для участия в их уничтожении были привлечены даже рядовые граждане.
После поражения при Сарыкамыше ряды выживших солдат Третьей турецкой армии продолжал косить невидимый враг — болезни. В период с октября 1914 года по май 1915 года 150 000 солдат и мирных жителей на северо-востоке Турции умерли от инфекционных заболеваний (для сравнения: за всю Сарыкамышскую кампанию погибло около 60 000 человек)[255].
Солдаты страдали от множества инфекций. После нескольких недель пребывания в экстремальных условиях их иммунная система была серьезно ослаблена, и они легко заражались тифом и дизентерией от загрязненной воды и пищи. Немытые солдаты буквально кишели вшами и блохами, переносившими тиф. Находясь на постое в городах и селах Восточной Анатолии, они заражали гражданское население. Таким образом, передаваясь от солдат к мирным жителям и обратно, в первые месяцы 1915 года эти смертельные болезни достигли масштабов эпидемий.
Медицинская служба в Эрзуруме, которая едва справлялась с лечением раненых, не была готова принять многотысячный поток больных. Поскольку местный военный госпиталь был рассчитан всего на 900 коек, власти были вынуждены реквизировать в Эрзуруме все школы, мечети и правительственные здания. Ежедневно госпитализировалось до тысячи новых пациентов, так что в разгар эпидемии общее количество больных в Эрзуруме превышало 15 000 человек. Запасы продовольствия и медикаментов быстро заканчивались, усугубляя страдания больных и раненых. Иногда пациенты были вынуждены по два-три дня обходиться без еды. Солдаты в больницах буквально умирали от голода. Кроме того, у властей не было заготовлено достаточно дров для обогрева этих импровизированных медицинских учреждений в разгар зимних холодов. Трудные условия усугубляли состояние больных и раненых, приводя к беспрецедентно высокому уровню смертности[256].
Американская миссионерская школа в Эрзуруме была переоборудована в больницу на 400 коек, которая, по мнению медицинского миссионера доктора Эдварда Кейса, больше способствовала распространению болезней, чем их лечению. Пациенты лежали вплотную друг к другу на соломенных тюфяках прямо на полу; в школе не было отдельных помещений, чтобы изолировать заразных больных. В отсутствии дезинфицирующих средств и каких-либо санитарных мер госпитали сами быстро превращались в рассадники болезней. По сообщению доктора Кейса, в период с декабря 1914 года по январь 1915 года в госпиталях Эрзурума скончалось 60 000 человек (гражданских лиц и солдат) — что фактически равнялось населению самого Эрзурума до начала войны. И такая ситуация наблюдалась не только в Эрзуруме. По оценкам американского консула в Трабзоне, зимой 1914/15 года в городе скончалось от тифа от 5000 до 6000 солдат и гражданских лиц, а, по сообщению местных врачей, уровень смертности в разгар эпидемии достигал 80 процентов[257].
Медицинские работники в подобных условиях подвергались ничуть не меньшей опасности, чем пациенты. По словам доктора Кейса, в какой-то момент в «инфекционную больницу» в Эрзуруме были госпитализированы без малого 40 врачей, «почти все они были больны тифом, и больше половины из них умерли от болезни». После двух месяцев самоотверженной работы в этих смертоносных условиях доктор Кейс сам заразился тифом, но ему удалось выздороветь. Ему повезло больше, чем многим его коллегам: по сообщению консула США в Трабзоне, более 300 врачей и медработников умерли на северо-востоке Турции в период между октябрем 1914 года и маем 1915 года. А поскольку смерть безжалостно выкашивала медицинский персонал, лечить раненых и больных и облегчать их страдания зачастую было попросту некому, и это еще больше повышало уровень смертности.
Забота о
