Пластов поймал взгляд Глебова и закончил за него:
– Что вы не у дел и в черных списках? Да, меня об этом предупредили. Это сделал один из помощников Трояновского, Владимир Иванович Тиргин. Кажется, вы вместе учились?
– Володя Тиргин. Пай-мальчик, не хватающий звезд с неба.
Что это он вдруг вспомнил?
– Тиргин видел, что я в отчаянном положении.
– И это все?
– Думаю, у Тиргина… Как бы это сказать, особое отношение… – Глебов сделал паузу. – Ко мне.
– Что же сказал Тиргин?
– Он целиком согласился с Трояновским, но заметил, что есть последнее, отчаянное средство – ваша помощь. Теперь я вижу – он не ошибся. Кстати, если речь пойдет о гонораре, я мог бы увеличить вознаграждение до пяти процентов.
Пластов на секунду снова повернулся к окну и невольно застыл. Внизу, у одного из подъездов, так хорошо ему знакомых, стоял невысокий человек лет тридцати пяти. Новость: Тиргин никогда не будет прятаться в подъезде просто так. Помедлив, Пластов повернулся.
– Подождем о гонораре. Прежде всего я должен решить для себя, есть ли у меня, а значит, и у вас хоть какой-то шанс. Отлично знаю: Трояновский никогда не будет ронять марку и отказываться от дела, если есть хоть какая-то надежда на успех.
Он еще раз глянул в окно. Тиргин исчез. Что было ему нужно? Непонятно. Выслеживал? Но в выслеживании Глебова для Тиргина как будто не было никакого смысла. Мелькнуло: Тиргин – ключ к Трояновскому.
– Николай Николаевич, расскажите коротко о так называемых доказательствах страховой компании. – Так как Глебов колебался, Пластов добавил: – Вы понимаете, без них о деле не стоит и говорить?
Владелец сгоревшего завода кивнул:
– Мелких поводов, к которым компания могла бы придраться, немало, я изложу главные. Во время пожара на заводе находился один сторож, что естественно, так как был выходной день. Обычно мои сторожа всегда отлично справлялись с обязанностями. Но на этот раз сторож был, мне кажется, просто пьян. Видите ли, последние несколько лет сторожами у меня работали опытные люди, совершенно не пьющие. Дежурили они через день. Но. за пять дней до пожара одного из них, Ермилова, я уволил. Признаться, сейчас я вижу, что без всяких причин. Как говорится, этот Ермилов попал мне под горячую руку.
– Из главных причин все?
– Да, если не считать покупки семидесяти бочек нефти и вара перед самым пожаром. Видите ли, нефть входит в состав изоляционного материала для проводов. Эти семьдесят бочек, годовой запас, я, как назло, принял и разместил на заводе в субботу, перед самым пожаром.
– Получается, вы действительно подготовили условия для того, чтобы завод сгорел.
– Получается.
– Из фактов, говорящих против вас, все?
– Как будто все… Естественно, имели место другие мои оплошности, скажем, отсутствие предохранительных противопожарных переборок, большое количество разбросанного по заводу прессшпана, кое-что другое, но это. нужно считать лишь дополнением.
– Да, обстоятельства более чем грустные. – Пластов встал; Глебов поднялся вслед за ним. – Думаю, Трояновский прав, серьезный юрист вряд ли возьмется за это дело.
В кабинете наступило неловкое молчание.
– Вы мне отказываете?
– Николай Николаевич, если говорить честно, да, отказываю.
Глебов усмехнулся:
– Что ж. Имею честь.
– Подождите. – Они медленно двинулись к выходу. – Если вы дадите мне некоторое время на размышление, не исключено, что я все-таки за него возьмусь.
Глебов остановился у двери, взял шляпу.
– Что значит «некоторое время»?
– Ну, допустим, день, два.
– Что ж. У меня нет другого выхода.
– Понимаю. В «России» пока ничего не говорите. Скажите: вам нужно подумать. Постарайтесь как можно дольше оттянуть момент решительного разговора. Я же.
Я позвоню вам в самое ближайшее время. – Пластов щелкнул замком, приоткрыл дверь. – Скажите, кому из людей на заводе вы могли бы доверять?
– Каждому.
– Так не бывает.
Глебов задумался, достал из кармана глянцевую тетрадку:
– Возьмите, это рекламный каталог нашего завода. Там вы найдете интересующие вас адреса, телефоны, имена. Если говорить об особо доверенных, я бы назвал директора-распорядителя Гервера, начальника производства Ступака, инженеров Субботина и Вологдина.
– Спасибо. – Пластов спрятал проспект, вышел вместе с Глебовым на лестничную площадку. – Значит, старого опытного сторожа вы выгнали. Откуда взялся новый?
– Его по моему запросу прислала биржа труда – естественно, с рекомендациями. Я очень тщательно подхожу к отбору людей.
– А где сейчас старый сторож… Ермилов, по-моему? – Так как Глебов замешкался, Пластов пояснил: – Я имею в виду, нашел ли он другую работу?
– Думаю, нашел. Это был человек толковый и дельный. Сейчас я уже жалею, что выгнал его.
– Но где он и что с ним, вы не знаете?
– Нет. Сами понимаете, мне сейчас не до этого.
– Кто мог бы указать мне его адрес?
– Думаю. Думаю, это знает Гервер, директор-распорядитель.
– Хорошо. О своем решении я вас уведомлю.
Вернувшись в кабинет, Пластов быстро записал в блокнот: «На сегодня: Гервер, Ступак, Субботин, Вологдин». Помедлил – и добавил: «Бывш. сторож, Тиргин».
Спустившись во двор с черного хода, Пластов заглянул в дворницкую. К здешнему дворнику он обращался не раз, по поручению Пластова тот ходил и в университет.
– Михеич, выручи, братец? Вот тебе пятиалтынный, сходи-ка в университет? Ты ведь комнату пятикурсников знаешь? Там ночует Хржанович, попроси передать – пусть сегодня-завтра заедет ко мне.
После этого Пластов поехал к Московской заставе. Пока мимо ползли дома Литейного и Владимирского проспектов, а потом Загородного и Забалканского, внимательно просмотрел рекламный проспект завода «Н. Н. Глебов и Ко». Четыреста рабочих, средняя стоимость продукции триста тысяч рублей в год, традиционное производство – оборудование для силовых и осветительных станций, электромашины, небольшие генераторы; в последнее время завод стал осваивать выпуск пускорегулирующей аппаратуры. В трамвае он встал у окна на задней площадке и, проезжая место в начале Забалканского проспекта, где раньше тянулось саженей на сто предприятие Глебова, хорошо разглядел то, что осталось от бывшего электромеханического завода. Часть лежащей на земле крыши, разбросанное и покрытое копотью оборудование… Нет никакого сомнения – завода Глебова больше не существует. Трамвай шел медленно, и Пластов успел рассмотреть окружавшие заводскую территорию дома и тянувшийся слева от завода изрытый канавами и ямами, заросший кустарником пустырь. Место пожара окружало веревочное ограждение; большинство прохожих сейчас шли мимо не задерживаясь.
Трамвай остановился далеко от заводской территории, и Пластову пришлось идти пешком. Он не спеша прошел мимо пустыря, внимательно разглядывая тянущиеся вдоль бывших заводских стен рытвины, слежавшиеся глыбы, сухой выветрившийся суглинок и покрывающий его бурьян. Пустырь как пустырь, и все же Пластов подумал: если допустить, что кто-то захотел бы ночью незаметно подойти к заводу, самым удобным было бы подойти именно отсюда. Вглядевшись в непроходимые дебри кустарника, скрывающие застарелые кучи мусора, добавил: для этого надо было бы также обладать ловкостью и сноровкой.
Рабочие, разбиравшие завалы, не обратили на него никакого внимания. Они выполняли указания человека в белой инженерской тужурке. Пластов коснулся шляпы:
– Прошу прощения. Меня зовут Арсений Дмитриевич Пластов. Я хотел бы видеть кого-либо с завода Глебова. Я
