Человек в тужурке повернулся:
– Начальник производства Федор Илларионович Ступак. Что именно вас интересует?
– Все, что вы знаете о пожаре.
– Завод сгорел быстро. В шесть утра в воскресенье мне позвонил Субботин, наш инженер. В половине седьмого я был на месте. Конечно, все уже сгорело. Оставалось только подсчитывать потери, чем я и занялся. С теми, кто успел подъехать.
– Таких было много?
– Некоторая часть рабочих, матросы.
– При чем здесь матросы?
– По просьбе Морского ведомства завод в последнее время выполнял некоторые заказы для флота.
– Если это представляет военный секрет, вы можете не говорить, но… Мне хотелось бы знать, что это были за заказы?
– Инженер Вологдин на испытательной станции модернизировал генераторы для радиостанций учебноминного отряда.
– Удалось что-то спасти?
– Все самое ценное сгорело. Остался десяток пригодных к реконструкции динамо-машин, одну из них я и пытаюсь вытащить. Морякам повезло еще меньше – они обнаружили лишь три генератора с более или менее сохранившейся обмоткой. Извините, я спешу.
– Ради бога, еще минуту. Чем вы можете объяснить возникновение пожара?
– Думаю, могло произойти самовозгорание. Погода стояла сухая. Сторож свою вину категорически отрицает, да и поджог завода не имел для него никакого смысла.
– Как будто он работал на заводе недавно?
– Около недели.
– Как я слышал, старого сторожа директор уволил без всяких причин?
– Не знаю, но могу заверить – вряд ли, Глебов отнюдь не сумасброд. Впрочем, о причинах спросите лучше Гервера, директора-распорядителя.
– Глебов сказал мне, что Гервер может указать и адрес бывшего сторожа?
– Видите дом за пустошью? Не знаю, как сейчас, но раньше сторож жил там. Попробуйте спросить Ермиловых, дворник наверняка знает.
– Спасибо. Последний вопрос: кому принадлежит этот участок земли? Пустующий.
– Городским властям. Знаю, Николай Николаевич мечтал начать строительство нового цеха, и несколько раз заходил разговор о приобретении участка. Но каждый раз выяснялось, что сделать это по каким-то соображениям городского начальства не так просто. – Ступак развел руками. – Извините, меня ждут рабочие.
Спустившись в подвал указанного Ступаком дома, Пластов долго стучал в покрытую застарелой коричневой краской дверь. Увидев в открывшейся двери небритое опухшее лицо, спросил:
– Вы дворник?
– Барин, извини… Горе у меня… – Дворник всхлипнул. – За что, главное? Всю голову – вдрызг. Ведь собака, она как человек. А, барин? Разве ж можно? Она ж чувствует. А ей всю голову – вдрызг. Извини уж, барин. Нету теперь Шарика. Нет. Нет сторожа нашего.
Пластов попытался понять хоть что-то в этом бессвязном объяснении. Убили собаку. Сам по себе факт малопримечательный, но все же – этот дом стоит у пустыря, заводская стена рядом. Впрочем, вряд ли в таком состоянии дворник сможет что-то объяснить.
– Когда убили твою собаку?
– Шарика-то? – Дворник не понимал, что кто-то может всерьез этим интересоваться. – Моего-то? Да уж четвертый день, барин, четвертый пошел… В субботу, значит…
– В субботу, говоришь? Как раз когда пожар был?
– Д-да, барин. На воскресенье, в ночь. П-пойду, извини.
– Подожди. Где живут Ермиловы?
– Ермиловы – на третьем этаже, восьмая квартира. – Икнув на прощанье, дворник захлопнул дверь.
Решив про себя, что с дворником надо будет поговорить, когда он протрезвеет, Пластов поднялся на третий этаж и позвонил в восьмую квартиру. Открывшая дверь женщина средних лет прищурилась, недоверчиво разглядывая его.
– Что вам? Небось ошиблись, барин?
– Если Ермилов здесь живет, не ошибся.
– Я Ермилова, а зачем он вам? Муж мой в отъезде, уехал на заработки.
– Я адвокат, может быть, я смогу чем-то помочь.
– Не нужно нам помогать, мы не бедствуем. Не нужно, оставьте нас, господин хороший, оставьте. Я все сказала. – Женщина смотрела с вызовом, и Пластов понял: что-то вытянуть из нее сейчас не удастся. – До свидания, не обессудьте.
5
Как понял Пластов, дверь в квартиру ему открыл сам хозяин. Еще не зная, зачем пришел гость, этот человек чуть прищурил глаза и приветливо улыбнулся. Он был без пиджака, но с аккуратно повязанным и заправленным под жилет галстуком, на вид чуть старше Пластова. Адвокат поклонился:
– Если вы Василий Васильевич Субботин – я к вам.
– Да, я Субботин. Простите, не имею чести знать?
– Меня зовут Арсений Дмитриевич Пластов, присяжный поверенный. – Пластов протянул было руку к карману, чтобы достать визитную карточку, но Субботин остановил его:
– Прошу вас, проходите. – Пропустил Пластова, подождал, пока тот снимет шляпу, показал на открытую дверь: – Правда, я не один, у меня гость, но это мой близкий друг. Думаю, вряд ли он нам помешает. Вы не против?
Пластов вошел в кабинет; навстречу мягко поднялся молодой человек с темными усами, бородкой клинышком и каштановыми, рано начавшими редеть волосами.
– Знакомьтесь: мой друг и прекрасный инженер Валентин Петрович Вологдин. Валентин Петрович – это Арсений Дмитриевич Пластов, адвокат. Садитесь, Арсений Дмитриевич. Сразу же поясню: вашим визитом я не удивлен. Мне звонил Николай Николаевич, предупредил, что вы можете зайти. Кофе? Коньяк? Вы курите?
– Спасибо, не курю, от кофе не откажусь.
Вологдин все это время сидел в глубоком кресле, рассматривая что-то за окном.
– Отлично, будем пить кофе вместе. – Субботин присел. – Насколько я понимаю, вы пришли в связи с пожаром? Так вот, если хотите о чем-то спросить, мы с Валентином Петровичем готовы ответить. Чтобы вы имели представление, я – расчетчик и конструктор, Валентин же Петрович… – Так как Вологдин по-прежнему не смотрел в их сторону, Субботин с улыбкой добавил: – Валентин Петрович – один из самых талантливых электротехников-высокочастотников, которых я знаю. Причем не только в России, но и в мире.
Продолжая смотреть в окно, Вологдин дернул плечом:
– Василий Васильевич, зачем так?
Повернулся к Пластову:
– Объясню простую вещь: Василий Васильевич Субботин мой учитель. Всем, что я знаю о высокочастотных машинах, я обязан ему. Да, да, Василий Васильевич, только вам.
– Начались реверансы. – Субботин махнул рукой. – Сейчас принесу кофе, а то… – Не договорив, он ушел, из кухни донесся его голос: – Арсений Дмитриевич, запомните – вы еще услышите фамилию Вологдина. Да, да, мы все еще будем гордиться, что сидели рядом с ним. – Его не было довольно долго, вернулся он с подносом, дружески тронул Вологдина за плечо. – Прошу, кофе, кажется, получился неплохим. Не спорю, когда-то я действительно кое-чему научил сего юношу. Научил. Но потом. – Поставил перед Пластовым чашку. – Ученик обогнал учителя. Впрочем, он уже не ученик.
– Я слышал, Валентин Петрович занимался на заводе конструированием генераторов? – Сказав это, Пластов тут же подметил: Субботин и Вологдин переглянулись. Так как в воздухе повисла некая настороженность, добавил: – Как будто это были генераторы для радиостанций?
– Совершенно верно. – Субботин поставил чашку. – Простите, а кто вам это сказал?
– Федор Илларионович Ступак.
Субботин снова переглянулся с Вологдиным.
– Что же сказал Ступак? Я имею в виду, о каких генераторах у вас шла речь?
– Насколько я помню, о генераторах. для радиостанций учебно-минного отряда. Так ведь?
На лице Вологдина гримаса – как от неожиданной боли. Вздохом Субботин как бы отстранил эту гримасу.
– Да, есть, вернее, были такие.
