– Иван, сдавайс! – самодовольные гитлеровцы попытались взять красноармейца живьем. Они окружили тяжелораненого бойца, наведя на него стволы винтовок.
А через мгновение на этом месте взвился в морозный ночной воздух огромный факел пламени! Он поглотил не только отважного красноармейца, но и гитлеровцев. Казалось, это взорвалось огнем сердце русского солдата!
– Вечная память вам, ребята!.. – прошептал Виктор Ракитин вмиг пересохшими губами.
Видя такую страшную картину, и уцелевшие гитлеровцы попятились, начали отходить с площади. Здесь, на Восточном фронте, солдаты Вермахта, прошедшие с победами всю Европу, впервые столкнулись с «нецивилизованной войной». Русские, которых гитлеровцы презирали и считали «недочеловеками», продемонстрировали такую отвагу и самопожертвование, которое больше не встречалось нигде! Это не была знаменитая «прусская железная стойкость», рожденная изнурительной, нечеловеческой муштрой, когда солдат превращают в живые, бездумные механизмы для исполнения приказов. Это не был обреченный фатализм и фанатизм японских камикадзе. Самопожертвование русского солдата было абсолютно осознанным. «За Родину-мать!» – этот образ стал воплощением той – самой сильной, самой нежной и самой строгой материнской любви.
* * *Временное затишье продолжалось недолго. С тыла театра раздалось частое тарахтенье «Максима», взлетела осветительная ракета, оттенив на снегу группу гитлеровцев, которые попытались совершить обходной маневр. А теперь, изорванные пулями, лежали среди сугробов.
Одновременно ударили расчеты трофейных пулеметов «MG-34» на крыше театра и на боковых спонсонах-«гусеницах». Они выкосили немецкую пехоту, заходившую с фланга. И эта атака была отбита с большими для немцев потерями.
Но справа, на перекрестке Большой Садовой и Театрального проспекта, немцы выкатили шестиствольный реактивный миномет «Nebelwerfer». Это орудие представляло исключительную опасность для защитников ростовского «театра-трактора». Реактивный «Небельверфер» стрелял тридцатикилограммовыми снарядами на расстояние до семи километров. Сейчас позиции шестиствольного миномета находились вне зоны обстрела. Только снайперы с винтовками Мосина могли попытаться «достать» расчет «Небельверфера». А вот гитлеровцы могли обрушить огневой вал 150-миллиметровых реактивных снарядов со скоростью один выстрел в две секунды. И что самое гадостное – по навесной траектории…
– Ложись! – успел прокричать старшина Ракитин.
После чего уши заложило от протяжного воя и свиста 150-миллиметровых реактивных мин. «Nebelwerfer», в отличие от советской «катюши», не отличался большой дальностью, вот только в городской застройке этого и не требовалось. А вот та самая, «злая» траектория по крутой дуге и достаточно мощный заряд в сочетании с залповой стрельбой делали немецкий шести-ствольный миномет опасным оружием в городском бою. Три мины легли с перелетом, метрах в двухстах за театром. С визгом полетели осколки, высекая искры из бетона. Укрытый за мешками с песком пулемет «максим» своротило набок, а его расчет оглушило ударной волной. Хорошо еще, что деревья вокруг театра приняли на себя удар – острые кусочки раскаленного металла и взрывная волна превратили парк вокруг театра в бурелом.
Второй залп из трех таких же снарядов обрушился более прицельно. Две мины взорвались прямо перед главным входом, а третья – на боковом корпусе – «гусенице».
Вся массивная монументальная конструкция ростовского «театра-трактора» заходила ходуном. Мощный взрыв проломил крышу, убил или покалечил нескольких автоматчиков и полностью уничтожил расчет трофейного пулемета. В обычной 81-миллиметровой немецкой мине содержалось четыреста граммов взрывчатки, а в турбореактивном снаряде для «Небельверфера» – два килограмма! Последствия обстрела такими фугасными ракетами были поистине ужасающими!
– Все в подвал! Быстрее! – выкрикнул Ракитин.
Но тут новый залп «накрыл» театр. Пол ушел у Виктора из-под ног, его с силой швырнуло об стену, и сознание померкло. Последней мыслью было: «Обидно, что не успел!..»
* * *Виктор не слышал громового «Ура!», перекатывающегося по улицам Ростова-на-Дону. Это спешили на подмогу еще две стрелковые роты, которые рано утром форсировали Дон. Теперь и они тоже пробивались к Театральной площади. А к западным окраинам города уже вышли «тридцатьчетверки» с мотопехотой на броне. Солдаты спешились и пошли вслед за танками. Взаимодействуя, они быстро и эффективно взломали растянутую оборону гитлеровцев.
Гитлеровцы цеплялись за каждый дом, каждую улицу, каждый перекресток. Весь день 28 ноября 1941 года жестокие бои шли уже в самом Ростове. Советские части 37-й армии и западная группа 56-й армии наступали навстречу друг другу, упорно сжимая «клещи» флангового охвата. Танки при поддержке пехоты успешно отбивали контратаки противника, взрывали пулеметные гнезда, громили позиции противотанковых орудий, жгли угловатые «панцеры» и приземистые, опасные, словно затаившаяся гадюка, самоходки Sturmgeschütz-III.
А в самом центре Ростова три пехотные роты, прорвавшиеся накануне ночью и утром, продолжали эффективно сковывать гарнизон Вермахта. Гитлеровцы в итоге были скованы в маневре и не могли быстро перебрасывать силы с одного участка своей обороны на другой. Да и психологический эффект от действий советских солдат внутри города был весьма важен. Как говорится, «у страха глаза велики»!
Немецкие солдаты чуть ли не впервые с начала войны против Советской России столкнулись не только с мужественным и упорным сопротивлением, но и с неплохо подготовленной контрнаступательной операцией Красной Армии. Маршал Семен Константинович Тимошенко действительно весьма грамотно спланировал удар по немцам в Ростове. Конечно, во многом ему повезло, да и стечение обстоятельств было в пользу советских войск. Но ведь талант военачальника в том и заключается, чтобы обратить себе на пользу удачное стечение обстоятельств, извлечь максимальный эффект, используя свои сильные стороны и слабости противника.
Под натиском советских войск гитлеровцы были вынуждены начать отступление из «ростовского мешка», который приготовил для них маршал Тимошенко.
Кроме того, успех Красной Армии в контрнаступлении на Ростов спровоцировал еще и кризис в немецком командовании. Фельдмаршал Герд фон Рундштедт запросил разрешения Гитлера отвести войска на рубеж обороны по реке Миус, но разрешения от фюрера не получил. Тем не менее фон Рундштедт все же отдал приказ к отходу, за что в тот же день был отстранен от командования. Однако вновь назначенный командующий группой «Юг» Вальтер фон Райхенау, прибыв на место, подтвердил приказ к отступлению. Так что у вроде бы «цивилизованных» и «стремящихся к порядку» немцев в Вермахте царил тот еще бардак.
Ну а Ростов-на-Дону остался советским. Это была крупная победа конца 1941 года. Вместе с контрнаступлением под Москвой решительные действия Красной Армии затормозили наступление вермахта.
Глава 7
В госпитале
Приветственную телеграмму Иосифа Сталина на имя маршала Тимошенко и других генералов Виктор Ракитин прочел уже в госпитале, во фронтовой многотиражке «За Родину!».
«Поздравляю вас с победой над врагом и освобождением Ростова от немецко-фашистских захватчиков. Приветствую доблестные войска 9 и 56-й армий во главе с генералами Харитоновым и Ремезовым, водрузившие над Ростовом наше славное советское знамя!»
Ракитин усмехнулся, что самое интересное – своей «памятью попаданца» он помнил прочитанную когда-то
