— Думаю, мне пора уходить, пока снег еще не слишком глубок. — Он поднялся и посмотрел на профессора. Так открыто он не вел себя уже долгие годы. — Кстати, вы узнали то, что вам было нужно, из книги, которую украл Ройс? Что в ней такого важного?
Профессор снова улыбнулся.
— Ровным счетом ничего.
— Но тогда зачем…
Аркадиус неопределенно покачал головой. Его глаза весело сверкали, словно у ребенка.
— Видишь ли, невозможная цель — это кузница, в которой куется дружба.
Рен кивнул.
— Послушайте, я хочу, чтобы вы знали, как я вам благодарен. Не представляю, что бы я делал…
Аркадиус снова надел очки. Может быть, Рену это только показалось, но старик выглядел глубоко тронутым его словами и печальным.
— Куда ты теперь? — спросил профессор.
— Не знаю. Домой, наверное.
— Я слышал, в это время года Ратибор очень красив.
Рен усмехнулся.
— Ратибор никогда не бывает красив. Я дам вам знать, где я, когда сам это выясню. Вы со мной свяжетесь, если я еще понадоблюсь, да?
— Конечно.
Рен знал, что это неправда — слишком велик риск. Старик вложил в это дело все, что мог. Рен пробрался по захламленному полу к выходу, но возле двери вдруг остановился и, повернувшись к профессору, спросил:
— Будет война, не так ли?
— Боюсь, что да.
— Но у нас все еще есть шанс, правда?
— Надежда есть всегда, — сказал Аркадиус не слишком уверенным тоном. Старый профессор посмотрел в окно, словно мог увидеть, как где-то там, под снегом, прячутся Ройс и Адриан, и прибавил: — Мы заронили семена. Теперь нам остается только ждать и смотреть, что из них прорастет.
РОЗА И ШИП
Изрядно поиздержавшиеся Ройс и Адриан приезжают в Медфорд в поисках работы и немедленно впутываются в таинственную историю о бесследном исчезновении хорошенькой «ночной бабочки»…
Глава 1
Битва на Входном мостуРубену следовало сбежать, как только оруженосцы вышли из замка. Тогда он с легкостью укрылся бы в конюшне, а им осталось бы швыряться яблоками и оскорблениями, но их улыбки смутили его. Они выглядели дружелюбно… почти нормально.
— Рубен! Эй, Рубен!
«Рубен? Не Навозный Жук? Не Тролленыш?»
У каждого оруженосца имелось для него прозвище. Все они были далеко не лестными, однако он тоже придумал этой троице имена… и, разумеется, никогда не произносил их вслух. В «Песни человека», одной из любимых поэм Рубена, старость, болезнь и голод назывались Тремя Бичами человечества. Жирный Хорас определенно был Голодом, бледный рябой Уиллард — Болезнью, а Старость досталась семнадцатилетнему Диллсу, самому старшему из троих.
Заметив Рубена, троица ринулась к нему, словно стайка хищных гусей. Диллс размахивал помятым рыцарским шлемом, который хлопал забралом. Уиллард нес старый дублет. Хорас ел яблоко… какой сюрприз.
У него еще был шанс оказаться в конюшне прежде них. Только Диллс мог состязаться с ним в беге. Рубен переступил с ноги на ногу, но помедлил.
— Это мой старый шлем, — весело сообщил Диллс, как будто трех прошлых лет не было и в помине. Лиса, забывшая, что делать с кроликом. — Отец прислал мне для испытаний новый полный комплект. А с этим мы развлекаемся.
Они взяли его в кольцо… теперь не убежишь. Кружили рядом, но продолжали улыбаться.
Диллс протянул ему шлем с болтавшимися кожаными ремешками, отражавший лучи осеннего солнца.
— Когда-нибудь носил такой? Примерь.
Рубен ошарашенно уставился на шлем.
«Это так странно. Почему они ведут себя приветливо?»
— Думаю, он не знает, что с ним делать, — сказал Хорас.
— Давай, — Диллс снова протянул ему шлем. — Ты ведь скоро вступишь в замковую стражу, верно?
«Они разговаривают со мной? С каких пор?»
— Э-э… ага, — с заминкой ответил Рубен.
Улыбка Диллса стала шире.
— Я так и думал. Тебе ведь нечасто удается отточить боевые навыки?
— Кто будет сражаться с помощником конюха? — прочавкал Хорас.
— Именно, — кивнул Диллс и посмотрел на синее небо. — Прекрасный осенний день. Глупо сидеть внутри. Я решил, что ты захочешь выучить несколько движений.
У каждого оруженосца был при себе учебный деревянный меч, а у Хораса — целых два.
«Это взаправду?» Рубен вгляделся в их лица в поисках обмана. Казалось, его недоверчивость оскорбила Диллса, а Уиллард закатил глаза.
— Мы-то думали, ты захочешь примерить рыцарский шлем, ведь тебе никогда такой не носить. Думали, ты это оценишь.
За их спинами Рубен заметил старосту оруженосцев Эллисона: тот вышел из замка и уселся на край колодца, наблюдая за происходящим.
— Будет весело. Мы все попробуем по очереди. — Диллс вновь ткнул шлем в грудь Рубену. — С дублетом и шлемом тебе не будет больно.
Уиллард нахмурился, видя нерешительность Рубена.
— Послушай, мы пытаемся сделать доброе дело… не будь таким придурком.
Как ни странно, Рубен не видел в их глазах злобы. Они улыбались ему так, словно он был одним из них: непринужденно, открыто. Наконец Рубен начал понимать. За три года им надоело издеваться над ним. Он был единственным неблагородным мальчишкой их возраста, и это делало его мишенью по умолчанию, но времена изменились, и они повзрослели. Это было предложение мира, а с учетом того, что Рубен до сих пор так ни с кем и не подружился, он не мог позволить себе привередничать.
Он взял шлем и надел на голову. Несмотря на набитые внутрь тряпки, шлем все равно был слишком большим и болтался. Рубену показалось, что что-то не так, но он не знал, что именно. Он никогда не носил доспехов. Поскольку ему предстояло стать стражником, его отец должен был обучать сына, но никак не мог найти на это времени. Нехватка опыта делала предложение оруженосцев особенно привлекательным, и соблазн одолел подозрения. Это был шанс узнать хоть что-то о сражениях и фехтовании. Всего через неделю Рубену исполнится шестнадцать, и он присоединится к замковой страже. Такому неумехе будут доставаться худшие задания. Если оруженосцы не шутят, он сможет научиться чему-то… хоть чему-то.
Троица помогла ему натянуть плотный стеганый дублет, который ограничивал движения; затем Хорас вручил Рубену деревянный меч.
И началось избиение.
Без предупреждения оруженосцы принялись лупить Рубена мечами по голове. Металл и тряпки смягчали удары, но не все. Внутри шлема были шершавые металлические выступы, которые впивались в лоб, в щеки, в уши. Рубен поднял меч в жалкой попытке защититься, но сквозь узкую щель забрала почти ничего не было видно. Сквозь слой тряпок он едва слышал приглушенный смех. Один удар выбил меч из его руки, другой пришелся в спину, и Рубен рухнул на колени. После этого оруженосцы взялись за него всерьез и принялись колотить свернувшуюся в калачик жертву по прикрытой металлом голове.
Наконец удары стали реже, потом прекратились. Рубен услышал тяжелое дыхание, сопение и смех.
— Ты был прав, Диллс, — сказал Уиллард. — Из Навозного Жука получилось отличное учебное чучело.
— Да, но
