Единственный человек, который купил свой дом – дома – верным образом, едва ли сможет стать примером для подражания. Я буду звать его Карл, поскольку он обоснованно избегает публичности. Жизнь Карла была хороша. Он родился в зажиточной семье – его отец изобрел особый вид внутренней отделки автомобилей, которую хотела получить каждая автомобилестроительная компания в течение достаточно длительного времени, так что он приносил миллионы долларов в год в период с 1950-х по 1970-е. Такой длительный приток денег предоставляет широкие возможности для детей. Сестры Карла не занимались ничем, кроме того, чтобы судиться друг с другом и с ним; Карл же стал более состоятельным, открыв сомнительную медиакомпанию: он собирает деньги за распространение информации от людей, которые зарабатывают на бедняках. Он как сборщик дорожной пошлины, предоставляющий платформу – спутниковое телевидение, интернет, радио – людям, которые хотят что-то сообщить миру. Его устраивает то, что кто угодно может проехать по его шоссе, и он не вглядывается в стекло автомобиля, чтобы узнать, кто за рулем. И даже если бы он это делал, я не думаю, что если бы он увидел что-то возмутительное, то это бы его побеспокоило. Он просто собирает свою пошлину.
Нас с Карлом познакомил наш общий друг. Карл хотел с кем-нибудь оттянуться, пока его жена ходила по магазинам; я хотел послушать его истории. В зимний день в Нейплсе, Флорида, он взял меня и мою жену на свою 26-метровую яхту. Мы плыли в паре миль от берега Мексиканского залива. Яхта в редком итальянском дизайне мягко рассекала волны. Солнце было теплым, но не жарким. Я ел клешни каменного краба и пил из бокала прохладное пино гриджио, который периодически пополняла жена капитана. День был настолько расслабляющим, насколько вообще бывает в жизни. Карл начал рассказывать мне о том, насколько он был финансово консервативен. Сначала я подумал, что он бредит. Мы прожигали тысячи долларов на топливо, не двигаясь ровным счетом никуда. Я также знал, что у Карла четыре дома – в Нейплсе, Парк-Сити, Лос-Анджелесе и в городе, в котором он вырос. У него также было 47 автомобилей, включая Rolls-Royce Phantom, Bentley Continental GT, кабриолет Jaguar и новенький Jeep в Нейплсе. Единственный намек на экономность я нашел только в том, что у него было членство в NetJets, а не собственный частный самолет. Карл жил на широкую ногу. Но по мере того, как он говорил, я начал понимать, что не на такую уж широкую, как могло быть: он жил вполне по своим средствам, и даже меньше.
«У меня почти нет долгов, – сказал он мне. – Я ненавижу долги. У меня настолько рискованный бизнес, что я инвестирую деньги в облигации».
А как же его дома? Он сказал, что два из этих домов были свободны – включая тот, что во Флориде, который защищен законом о земельных наделах на случай, если однажды он проиграет крупный иск. Вместе эти два дома стоили $12 миллионов. Другие два были с ипотекой по $500 000 на каждый, поскольку $1 миллион – это предел по облагаемым налогами выплатам по ипотеке. Эти дома стоили еще $9—10 миллионов. «Если я однажды все это потеряю, моя жена и дочь смогут продать один из домов и машины и жить припеваючи», – сказал Карл. Что касается машин, то они были куплены за наличные через покупателя, который работал на него. Это может показаться странным, но покупатель защищал Карла от секундных эмоциональных порывов и больших трат на автомобиль, чем на него стоило бы тратить. Если на аукционе за автомобиль поднимали цену, покупатель не имел права повышать ставку; он должен был спокойно расстаться с автомобилем. Только на яхту, как сказал Карл, был некий кредит. Он сказал, что лучше владеть яхтой так. Я мало знал о владении гигантскими яхтами, поэтому не мог поспорить.
В отличие от многих из Дарьена, Карл сам себе начальник. Он не работает на банк или брокерскую компанию, он не менеджер хедж-фонда, полностью зависящий от денег других людей, которые позволяют воплощать его безумные идеи и получать прибыль, которая за этим следует. У Карла компания, предоставляющая услуги, и он управляет ею без всяких излишеств. Он гордился тем, что у него так мало работников – всего 30, а также тем, что его бизнес, присутствующий на каждом из континентов, не имел кредитов. Это было для него важно. Для него куда менее важно было изменить мир, к чему он сам никогда не стремился. Ему нравилась эффективность его компании. Она также была безумно прибыльной.
Большинство людей не думает о своей личной прибыли так, как Карл. Но каждому, кто размышлял о месячном или годовом минимуме, который необходимо покрыть, прежде чем он сможет откладывать деньги или немного развлечься, приходилось думать именно так. Карл шел еще дальше. Хотя он отлично справлялся с тем, чтобы тратить миллионы долларов в год, он также заботился о том, чтобы откладывать деньги на случай, если его бизнес потерпит крах. Он планировал однажды продать компанию и рано уйти на отдых. Ему нравилась идея стать профессором, чтобы рассуждать о том, что он знает, хотя сам он был ужасным студентом. Но он знал, что не в его власти создать условия, при которых его пригласят вести лекции, и даже если он бы мог это сделать, оплата была бы незначительной в сравнении с теми деньгами, которые он зарабатывал. Ему нужны были безопасные деньги. Это были облигации, оплаченные дома и экзотические автомобили.
В Карле удивительно было то, насколько обычной была его личная и профессиональная жизнь, не считая его огромного состояния. Если бы вы увидели его на улице в лоферах от Gucci, дорогих часах и
