— Это которые из троих? — поинтересовался я.
Ни один из них внешне не напоминал наркомана. А определять наркоманов я умел практически безошибочно. Даже по походке, когда ноги болтаются, как на шарнирах.
— Десантник, у которого были при себе только водительские права, тот самый, с эмблемой ВДВ на затылке, и мастер спорта по боевому самбо.
— Исключено. Они не наркоманы… — сделал я категоричный вывод. — У них нормальная для гражданских людей физическая форма. Не буду утверждать, что не пробовали, но сейчас не балуются, к сожалению.
— Почему к сожалению? — не понял Юровских.
— Потому что наркомана проще всего допрашивать во время «ломки». Он за «дозу» всех сдаст, только пообещай.
— Ладно. Будем надеяться, что сдадут. Но вы что-то обещали предложить… Какую-то версию… Я пока не уловил общего смысла. Понял только, что в невиновность майора Саврентьева вы верите свято. И все…
— Да. Тем не менее убили Евгения не простые люди. Не бандиты с улицы. Я бы сказал — специалисты. Военные специалисты. Мой брат служил в ВДВ, как вам известно. И прошел две чеченские войны. То есть имел солидный боевой опыт и награды. Значит, мог и за себя постоять, и работу свою выполнить. И вот, на основании того, что напавшие на меня парни служили в ВДВ, по крайней мере двое служили, я делаю вывод, что нападение на ювелирный магазин совершали опытные офицеры-десантники. Может быть, отставные офицеры, но это не меняет сути дела. Причем это были офицеры, которых Евгений знал, видимо, по своей службе в семьдесят шестой Псковской десантно-штурмовой дивизии. Более того, он узнал одного из них, из-за чего и был убит. Имя «Ларик», произнесенное с удивлением и даже с возмущением, и послужило причиной выстрела. Кроме того, я подозреваю, что этот самый Ларик был командиром у парней, которые на меня напали. У двоих из них, что служили в Псковской дивизии, если быть точнее. Они как-то случайно здесь встретились. И этот самый Ларик привлек их как известную ему физическую силу для своих дел, не зная, куда их посылает. А парни уже по собственной инициативе привлекли третьего, мастера спорта по боевому самбо, считая его авторитетом по рукопашному бою. Но тут я могу ошибиться. Возможно, Ларик в курсе, против кого он посылал пацанов, и надеялся, что я буду более жесток в обращении с ними. А он мог снять драку на камеру и потом этой записью меня шантажировать. Если у него есть такая необходимость. Хотя я не вижу пока причин для шантажа. Возможно, он рассчитывал таким образом узнавать через меня, как идет следствие, или что-то подобное.
— Все, конечно, гладко получается, — согласился капитан Юровских. — И звучит убедительно, все, кроме начала. Главное, я не понимаю, откуда взялась такая версия. Должен быть какой-то изначальный толчок, что направил ваши мысли по этому руслу. И этот толчок должен служить убийственным аргументом, чтобы руководство меня поддержало.
— Просмотр видеозаписи. Это и есть толчок. Именно просмотр натолкнул меня на эту мысль. Я видел напряженную позу, в которой Евгений лежал на полу. Это не поза сдавшегося, это поза человека, который ищет момент, чтобы вскочить и оказать сопротивление. Покоренный человек не так лежит. Он никоим образом не готовится к сопротивлению. А Евгений готовился. Только момента дожидался. Я знаю, что такое готовность, сам в такой же позе, наверное, ждал бы удобного момента.
— Давайте еще раз вместе просмотрим… — предложил мне капитан юстиции и снова защелкал компьютерной мышью, видимо, отыскивая нужный файл. — Садитесь ближе.
Я взял стул и сел рядом с ним.
Он включил видеозапись. Мы смотрели молча. Потом я обратил внимание Юровских:
— Вот, смотрите, Евгений подтягивает вперед колено, чтобы иметь возможность вскочить. И руку под себя заправляет, чтобы создать толчок рукой одновременно с ногой.
— Как бы вы сами поступили на его месте? — поинтересовался Юровских.
— Как я бы поступил на его месте? К счастью, я пока служу в спецназе, а не в охранной фирме. И моя подготовка превосходит подготовку не только охранника, но даже офицера воздушно-десантных войск. И потому, думаю, я успел бы достать оружие и произвести выстрел еще до того, как они ворвались в зал. После первого выстрела во второго охранника прошла целая секунда, прежде чем бандиты ворвались в торговый зал. Или, по крайней мере, три четвертых секунды. Мне обычно этого времени хватает на подготовку. Выхватываешь оружие, совершаешь кувырок, чтобы в тебя не попали, а потом стреляешь как раз в момент выхода из кувырка. Это отработанный вариант.
— Мы сейчас обсуждаем не боеготовность отдельных составляющих подразделений армии, а вероятность действий вашего брата. Предположим, вы не успели вытащить оружие, вас заставили лечь на пол. Какого момента вы стали бы дожидаться? Когда вы предпочли бы начать атаку?
— Евгений правильно выбирал момент. И я действовал бы точно так же. Сначала, когда все трое нападавших были возбуждены после первого выстрела, им бы ничего не стоило застрелить и второго охранника, и продавщиц. Он выжидал момент, когда они расслабятся. Этот момент наступил, когда двое выскакивали, второй одеждой зацепился за прилавок, и это отвлекло внимание от брата. Евгений приготовился вскочить и совершить прыжок на спину высокому, как только тот повернется к нему спиной. Но не совладел с эмоциями. Я думаю, что он раньше узнал нападавших, по крайней мере высокого, и готов был напасть на него. Нападение со спины в этом случае было реальной возможностью не получить пулю в грудь. Но сработал какой-то внутренний механизм: он вдруг вспыхнул, и Евгений назвал человека по имени, хотя, скорее всего, это не имя и не фамилия, а кличка или прозвище. Я подозреваю, что сработали эмоции. Возможно, самому Евгению показалось, что он только прошептал слово «Ларик», хотя в действительности он сказал его так, что даже микрофон камеры уловил. Да, именно это заставило бандита произвести выстрел.
Евгений вел замкнутый образ жизни всегда. Я помню, даже
