Нельзя не признать, что это воспоминание не добавило мне симпатии к лейтенанту ФСБ. Но насколько я был знаком с дешифровальщиками, это типичные компьютерщики, то есть всегда мутновзглядые, с заспанными и слегка опухшими глазами люди, часто в очках, неаккуратные, потребляющие невероятное количество кофе, потому что предпочитают работать ночами.
Лейтенант Аристархов никак на компьютерщика не походил. Но выбить меня из колеи внешним видом было сложно. Помню, в Дагестане, при смене роты в сводном отряде спецназа ГРУ в регионе Северного Кавказа командир завершившей командировку разведроты передал мне своего ценного осведомителя, на встречу с которым я пошел. Своих осведомителей обычно другим не передают, но в тот раз завершивший командировку командир разведроты рассчитывал на перевод по службе в Москву, а это значило, что на Северный Кавказ он больше не поедет, потому капитан и проявлял такую щедрость.
И каково же было мое удивление, когда осведомителем оказался имам мечети. Обычно в имамах мы часто встречаем противников, а тут он был противником для своих земляков и единоверцев. Но место службы осведомителя не помешало нашему тесному сотрудничеству.
Так внешний вид и профессия могут совершенно не соответствовать внутреннему содержанию индивидуума. Там был имам, то есть человек верующий. И вера, должно быть, позволяла ему иметь собственное мнение о том, что хорошо, что плохо. Наверное, и лейтенант ФСБ имел свое мнение, в том числе и о типичных компьютерщиках.
А уж внешний вид человека меня тем более не смутил. И я без проблем передал принесенные с собой смартфон, флешку и соединительный кабель лейтенанту вместе со своими комментариями.
— У нас есть большой специалист по вскрытию таких систем, — объяснил Аристархов. — Он в самом деле большой, полтора центнера весит, и рост под два метра. Я всегда удивляюсь его пальцам. Каждый палец как моя нога. Правда, с техникой работает больше пинцетом, потому что своими пальцами трубку сразу сомнет. Но он с техникой мало дела имеет, больше с программами. Клавиатуру на компьютере пару раз в месяц меняет — вдрызг разбивает. Жалуется, что работать приходится на одну клавиатуру. Казенную ему менять никто не будет. Приходится самому покупать. И на службу, и домой. Четыре штуки в месяц. Но в программах разбирается досконально. Вскрывает любые системы без проблем. Особенно на Android, но и с IOS справляется. Ему без разницы, пин-код там вводить надо или отпечаток пальца ставить. Он эту функцию сразу отключает. Он сегодня как раз в ночную смену работает. Думаю, к утру уже будет результат.
— Будем ждать звонка, — ответил Юровских. — Мой номер ты, лейтенант, знаешь.
— Тогда я пошел…
— Если ты без машины, я могу попросить дежурную.
— Я на своей приехал. Доберусь…
Едва лейтенант вышел, капитану юстиции позвонили, беззастенчиво прервав поток моих мыслей, которые только-только начали выстраиваться в подобие цепочки. И судя по тому, как недовольно зашевелился «хобот» капитана юстиции, я понял, что этот звонок не с добрыми вестями. Более того, я сразу заподозрил, что моя еще не составленная цепочка событий уже начала работать.
Так и оказалось. Положив трубку, Юровских посмотрел на меня долгим взглядом, не предвещающим ничего хорошего.
— Неприятности? — спросил я.
— Ты там ни в кого после драки не стрелял?
— Не стрелял. У меня даже оружия нет. Поехал на похороны. Зачем, думаю, мне оружие брать. Кого в этот раз застрелили?
— Одного из твоих десантников. Когда они из двора вышли на улицу, в него выстрелили — в спину, видимо, из оружия с глушителем — выстрела никто не слышал. Перебит позвоночник. Но при этом позвоночник защитил сердце.
— Какой мне был смысл стрелять? Я забрал у них документы, а тут, как по заказу, вовремя Егорыч приехал. Я сел в машину и уехал сюда. Но бандиты нас слегка опережают. Я как раз подумал, что, согласно логике, тот, кто их послал, постарается их убрать, чтобы не сдали. Что с парнем? Жив?
— В реанимации. Его прооперировали. Ментов к нему не пускают, чтобы не беспокоить — врач порекомендовал. У палаты родители дежурят. Это самая строгая охрана. Жить парнишка, возможно, и будет, организм крепкий, не изношенный, но гарантированный паралич до конца жизни. Ходить не сможет никогда.
— А говорить?
— Не раньше, чем дня через четыре. Так хирург ментам сказал. Допросить его, не опасаясь повышения давления, можно будет только через четыре дня. Пуля пробила позвоночник, порвала кучу сосудов около сердца и застряла на выходе в ребре. Еще у парня, кстати, возможно сотрясение мозга. Но и здесь тебя обвинять сложно, сотрясение он мог получить и при падении. Говорят, после выстрела упал лицом в асфальт. Друзья сначала не поняли, что произошло. Пили вроде бы говорят, пиво, да и то совсем немного, не больше бутылки на человека. Спьяну свалиться не мог. Потом увидели, как кровавое пятно по спине расползается. Парни эти думают на тебя. Рассказали ментам, как какой-то мужик в «камуфляже» пристал к ним из-за того, что пили пиво на детской площадке во дворе. А потом бить начал. Они, конечно, тоже не промах, один мастер спорта по борьбе, он, правда, не сказал, по какой конкретно, хотя место работы назвал, и это вызвало у ментов понимание ситуации и уважение, двое бывшие десантники — вломили, говорят, ему основательно, мужик убежал. В какой подъезд, они не видели. Темно было, да и не следили они за ним. А когда пошли со двора, это случилось… Видимо, мужик вернулся с оружием, как подозревают.
— Ну хоть двоих-то доставят? — спросил я. — Двое-то живы?
— Я обращался с запросом на задержание в городское управление, а первичное расследование дела о выстреле из оружия с глушителем прошло по линии райотдела. Парней в райотделе какое-то время продержали. Только завтра менты передадут дело «по тяжести» в следственное управление областного ФСБ. Оружие с глушителем — уже специальное оружие, и расследование, таким образом, должно уйти к нам или в ФСБ. Даже городская ментовка такие дела не расследует. В райотделе сказали, что парней после допроса отпустили домой. Один сразу ушел, пешком, а второй около райотдела сидел на скамейке, все звонил, такси себе вызывал. Никак дозвониться не мог. Дежурный через десять минут на крыльцо
